– Я слышал, что вы любите уединение, – заметил он.

– Я отвечаю за двигатель, делающий возможным наше существование. Работаю восемнадцать часов в день ежедневно. До похорон сегодня утром я не видел неба три года.

– Не очень-то веселая жизнь!

– Но это моя жизнь. Я даже полюбил ее.

Шериф подошел к кластеру мониторов в темной нише – по ним стремительным потоком, со скоростью цифр на биржевом котировочном аппарате, бежали кодированные строчки.

– Что это? – спросил Бёрк.

– Красиво, не правда ли? Я занимаюсь кое-каким прогнозированием.

– Прогнозированием чего?

Левен подошел и встал рядом с гостем, и они вместе стали смотреть на строки кода, текущие по экрану, словно вода в горной реке. Наконец, управляющий произнес:

– Прогнозированием жизнеспособности того, что осталось от нашего вида. Понимаете, все шло плохо еще до того, как Дэвид не сдержал свой гнев и бросил свой народ на растерзание волкам.

– В каком смысле – плохо? – не понял Бёрк.

– Идите за мной.

Управляющий провел Итана к главному пульту, где они сели в просторные кожаные кресла перед огромной стеной экранов.

– До резни в долине в горе жило сто шестьдесят человек, – начал Левен. – И четыреста шестьдесят один – в Заплутавших Соснах. Наши данные уходят в прошлое всего на четырнадцать лет, но первые заморозки обычно наступают в конце августа. Вас еще не было зимой, но зимы здесь стоят долгие и суровые. Глубина снежного покрова в долине достигает десяти-пятнадцати футов. Тут, в горах, нет садов, чтобы собирать урожай – нет ни фруктов, ни овощей. Мы существуем только на наших запасах сублимированного мяса, пищевых добавках и мясных консервах. Хотите услышать поганый маленький секрет? Ведь теперь этим предстоит заниматься вам. Дэвид Пилчер вовсе не предполагал, что мы останемся в этой долине навсегда.

– О чем вы говорите?

– Он просчитался в том, каким враждебным и не пригодным для обитания станет этот мир.

Итан ощутил, как в его душе шевелится тьма.

– Я перепроверяю свои расчеты, – продолжал Фрэнсис, – но у меня выходит, что наших зимних запасов хватит на четыре целых две десятых года. Что мы можем сделать? Оттянуть неизбежное, введя уменьшенные пищевые пайки. Но это даст нам, в лучшем случае, лишний год или два, не больше.

– Не хочу показаться бессердечным, но теперь ведь нам нужно кормить меньше ртов, – заметил Бёрк.

– Да, но аберы уничтожили наш скот, нашу молочную ферму. Не будет ни молока, ни мяса. Чтобы восстановить стадо, могут потребоваться годы.

– Тогда нам нужно найти способ сохранить на зиму то, что мы выращиваем.

– При текущем раскладе город не производит достаточно пищи, чтобы накормить нас и сделать запасы на будущее.

– Вы хотите сказать, что мы съедаем все выращенное? – уточнил шериф.

– Именно. А сейчас – даже больше. Мы слишком далеко на севере. Две тысячи лет назад мы, возможно, смогли бы извлечь что-то из сельскохозяйственного сезона, но теперь он стал короче и холоднее.