– Что вам понадобится?

– Твое терпение. – Анна загнула мизинец на правой руке. – Твоя решимость, твое доверие. – Безымянный и средний пальцы легли рядом. – Твоя готовность рискнуть один раз, чтобы не ходить всю жизнь под страхом...

– Просто пионерский утренник какой‑то, – пробормотал Боб, выбираясь из кресла. Когда он закрыл за собой дверь ванной, я спросил Анну:

– Скажи, пожалуйста... Только без болтовни о терпении и доверии. С этими качествами долго не живут. Скажи – насколько я могу доверять твоему бывшему любовнику? – Я кивнул в сторону ванной комнаты.

– Не могу даже назвать это любовью, – быстро ответила Анна, словно все необходимые слова были заучены ею заранее. – Это было просто средство скрасить время в такой же гостинице, как эта, но в другом городе... И это быстро закончилось, так что...

– Я могу ему доверять? – повторил я свой вопрос. – И насколько? Могу я, например, повернуться к нему спиной еще раз?

– Это зависит от обстоятельств, – проговорила Анна, как будто мысленно взвешивая возможности «за» и «против». – Боб слишком нравится самому себе. И полагает, что должен нравиться всем остальным. Особенно женщинам...

– Так стоит ли подставлять ему спину? Если мы окажемся в темной комнате один на один...

– Я бы не стала испытывать судьбу, – прошептала Анна.

Глава 4

Чуть позже Анна сказала о Бобе:

– Нарциссизм, усугубляемый чрезмерными собственническими амбициями по отношению к своим сексуальным партнерам. – Это звучало как диагноз психиатра, и Анна пояснила свою мысль: – Он хочет, чтобы все его женщины хранили ему верность. А он мог бы спать с кем попало... Впрочем, я никогда не считала себя его женщиной.

– А он? – уточнил я.

– Да, это проблема, – вздохнула Анна, – но все‑таки не главная в данный момент.

Тут она была права. Главной проблемой этого дня было узнать, сумел ли «нарцисс‑собственник» произвести должное впечатление на людей Гиви в баре возле железнодорожного вокзала. Мы заставили Боба надеть турецкую кожаную куртку и вынуть серьги из ушей.

– Теперь от тебя не будут шарахаться, – сказала Анна, закончив работу по перевоплощению Боба. – И, пожалуйста, разговаривай соответственно...

– Я, бля, – сказал Боб, – знаю, бля, какой базар вести... Столкуемся с пацанвой.

– Очень натурально, – оценил я. – Может быть, тебе поменять профессию? С твоими талантами тебя примут с распростертыми объятиями. Тот же Гиви...

– Не наезжай на меня, падла, – вежливо попросил Боб. – А то размажу...

И он уехал. А мы поехали ко мне на квартиру.

Гарик сдержал свое слово, и наряд милиции еще три дня назад застукал двоих стриженых лбов в джипе неподалеку от моего дома. Но после того, как было опубликовано официальное сообщение о раскрытии ограбления «Европы‑Инвест», у людей Гиви пропали мотивы гоняться за Сидоровым и его знакомыми.

Во всяком случае, у подъезда было чисто. Сначала это обнаружила Анна, а пару минут спустя в этом убедился и я, покинув салон «Ягуара».

Мы поднялись наверх. Анна бросала по сторонам настороженные взгляды, а я думал о странности этой ситуации: вот наконец я возвращаюсь домой, достаю ключи от квартиры, мельком смотрю на Ленкину дверь...

Только радости при этом я не чувствовал. Была усталость, напряжение, ожидание скрытой опасности, но радости не было. Ничего еще не кончилось, и ноша по‑прежнему заставляла меня сутулиться.