– И все? – несколько удивленно уставился на нее Гиви. – Только это?

– А если не скажешь, мы тебя убьем, – развил предложение Анны Боб. – Теперь все.

– Вы убили семерых моих людей, – медленно проговорил Гиви. – Вы убили Зою... И все лишь ради какого‑то сраного имени?

– Если вам нетрудно, назовите его. И мы сразу уйдем, – сказала Анна. Ее рука теребила рукоять пистолета. Анна начинала нервничать.

– Имя. – Гиви уставился куда‑то вверх. – Что‑то важное должно быть в этом имени, раз вы по трупам ходите, чтобы его узнать... Надо было мне, старому дураку, поинтересоваться, что за человек тот Сидоров, которого мне заказали.

– Трепаться будешь в доме престарелых, – не выдержал Боб и вскинул «ремингтон». – Сейчас будешь Гиви Дважды Хромой.

– А ты бы не хамил, мальчик, – попросил Гиви. – Выглядишь ты как пидор, да еще старшим грозишься. Нехорошо это. Хм. – Он снова оглядел нас. – А вот что я вам скажу... Назову я вам имя, получите вы то, что вам надо. А я что получу?

– Ты просто как старый еврей – тебя пришить собираются, а ты все о выгоде думаешь! – Боб скривился. Наверное, не одобрил сравнение своей персоны с пидором. Он был самолюбив, этот Боб.

– Погоди. – Анна недовольно посмотрела на него, потом на меня. Она выглядела усталой. Ее напарник вел себя как отмороженный, ее любовник молчал и был незаметен, как тень. Анне опять приходилось все брать на себя. Она устала. – Что вы имеете в виду? Что вы хотите получить взамен?

– А вот его. – Гиви ткнул тростью в мою сторону. – Этот подонок надо мной шутки шутить вздумал... Я так вижу, что вы сами по себе, а он сам по себе. – В проницательности Гиви нельзя было отказать. – Так вот: я вам имя, а вы мне его. Идет?

– Нет, не идет, – сказала Анна. – Не забывай, это ты на прицеле. Это ты можешь умереть в любую секунду. И твои родственники. Не надо качать права.

– А я могу быть очень упрямым, – сказал Гиви. – Пойду на принцип. Не скажу вам никакого имени. Хоть убивайте меня. А на родственников мне плевать. Дочку жалко, конечно, да что уж тут поделаешь... Вон Зойку сегодня шлепнули, горе‑то какое. Вам же хозяева ваши такого вставят, если имя это не разузнаете! Мне же терять в жизни этой гребаной уж нечего. Вы меня опозорили сегодня. Всех моих ребятишек замочили. Взяли старого Гиви за яйца, когда он соплюшку по попке гладил. Позор! Куда мне после такого деваться?! Кто меня за авторитета держать будет? Нет, я пойду на принцип. Буду молчать, хоть режьте меня, хоть вторую ногу пилой отпиливайте.

– Хватит болтать, – закричал Боб. – Или я вправду тебе здоровую ногу отпилю!

– Пили, дорогой, пили. Терпения у меня хватит. Не дадите мне этого парня, не скажу ничего.

Анна посмотрела на меня, и на миг мне показалось, что она хочет спросить: «Ты не возражаешь, если мы отдадим тебя Гиви? А то ведь ничего не получится. Не найду главного, не найду денег. Шеф в Москве меня по головке не погладит». Но потом отвела взгляд.

Тогда на меня посмотрел Боб. И он произнес вслух почти то же самое, о чем я только что подумал.

– А что мы с тобой таскаемся? – спросил он у меня. – И на хрена ты нам нужен? Если все упирается только в это... – Он перевел взгляд на Анну. – Почему нет?

– Потому что. – Анна прищурилась, и ее глаза стали похожи на две узкие щели в боевом шлеме рыцаря. – Не начинай этого разговора, Боб.