Я чувствовал кожей дуло пистолета, и по этой причине был смирен, головой не вертел, и то, что случилось возле «Оки», оказалось вне поля моего зрения. Только вдруг ствол ушел от моего виска в сторону, хватка ослабла. Тип, советовавший мне позвать маму, дернулся назад, к моей машине, словно я его больше не интересовал. Только вот я, злопамятный сукин сын, не хотел так легко с ним расставаться.

Поэтому я ударил левым кулаком противнику в челюсть, правой рукой вцепился в сжимавшую оружие кисть, да еще двинул коленом в основание позвоночника. В результате тип с пистолетом полетел назад, увлекая следом и меня, не решавшегося выпустить руку с «ТТ». Уже в лежачем положении эта упрямая сволочь пнула меня в бок и обругала пятью нецензурными словами. Я не стал церемониться и левой рукой четыре раза врезал матерщиннику в лицо. Точнее, в морду. На большее парень не тянул.

Потом я вскочил, выбил ногой пистолет из ослабевшей руки и приготовился схватиться с остальными незнакомцами из «Форда».

В следующую секунду выяснилось, что сражаться не с кем.

– Быстро! В машину! – крикнула Анна. Я повиновался. Пробегая те несколько метров, что отделяли меня от «Оки», я вспотел: мне пришлось перешагивать через неподвижные тела. В то время, пока я возился с одним, Анна уложила троих.

И еще одно: я своего лишь оглушил. Тем, кто имел дело с Анной, пришлось гораздо хуже. У одного посредине лба темнело аккуратное отверстие – след от пули. У второго было перерезано горло. Наверное, все тем же маленьким ножичком с выкидным лезвием. Сам нож торчал из правого плеча третьего громилы.

Анна наступила ему на горло тяжелым ботинком, вытащила нож и обтерла лезвие о кожаную куртку поверженного боевика.

Я торопливо прыгнул в машину и вцепился в руль. Меня колотило. Анна села рядом и застегнула «молнию» на куртке.

– Кого‑то ждешь? – спросила она. – Если нет, то поехали.

Я нажал на газ, и «Ока» тут же подпрыгнула, преодолевая возникшие на ее пути неровности рельефа. Мне послышался стон. И я постарался как можно быстрее уехать отсюда. Не забыв при этом глянуть в зеркальце заднего вида: белый «жигуленок» стоял на прежнем месте, но милиционеров рядом видно не было.

Анна достала из кармана носовой платок и аккуратно вытерла красные капли со своего лица.

– Ты кончил своего? – поинтересовалась она таким голосом, словно речь шла о том, не забыл ли я полить цветы на окне.

– Нет. – Я смотрел на дорогу и думал о возможных последствиях случившегося. Дело даже не в том, что мы оставили на дороге несколько трупов. Мы сделали это рядом с моим домом, в сотне метров от двоих сотрудников милиции. Все желающие могли наблюдать процесс уничтожения четверки из «Форда». Кто‑то вполне мог заснять всю сцену на видеокамеру. Людей хлебом не корми, дай посмотреть, как бьют друг другу морду и режут глотки. Любители острых ощущений. Будут потом показывать эту видеокассету родным и знакомым, хвастать...

– Ты знаешь, кто это был? – прервала ход моих мыслей Анна.

– Понятия не имею.

– А зря. Я спросила у одного, прежде чем сломать ему горло.

– И что он ответил?

– Они работают на Гиви Хромого. На тебя уже открыли сезон охоты, Костик. И после сегодняшнего количество охотников увеличится, – сказала она то, о чем я и так догадывался. – И тебе придется некоторое время не возвращаться домой.

– Некоторое время? – переспросил я. В отличие от Анны я не был спокоен. Мягко говоря. – Что ты имеешь в виду? Что мне до конца жизни придется бегать от милиции? И от Гиви Хромого?

– Не принимай все так близко к сердцу, – посоветовала Анна, и это прозвучало как циничное издевательство.