– И что, не нашлось никого постарше этих ребятишек, чтобы управлять фирмой?

– Предыдущее поколение состояло из трех братьев: Фердинанда, отца Юргена и Лауры, Герберта – он умер молодым, дав жизнь двум мальчикам, и Франца – о нем мы уже говорили, он жив, но бездетен.

– Что, если этот последний решил убрать племянника и на склоне лет взять бразды правления в свои руки?

– Все может быть, нужно проверить его алиби.

– А кузены, дети Дитера?

– Акционеры всегда доверяли Юргену и Лауре, а по результатам VG – в десятке первых. Нет причин полагать, что Юргена заменит на посту другой Гейерсберг.

– А как насчет соперничества между братом и сестрой?

– Проверим. Не исключено, что она следующая в списке намеченных жертв…

По обе стороны дороги стеной стояли ели. Только ели – и никаких столбов и указателей. Лес поглотил цивилизацию…

– Далеко еще?

– Мы уже на землях Гейерсбергов.

Ньеман мгновенно осознал меру богатства семейства, владеющего тысячами гектаров Черного леса. Гейерсберги уничтожили все следы цивилизации в своих владениях. Зачем? Чтобы удобнее было охотиться и легче дышать. После встречи с последователями хиппи, обитающими в «незагрязненном пузыре», полицейским предстояло общение с аристократами, свирепо охраняющими свою «песочницу».

Ньеману всегда хорошо думалось за рулем. Первые данные о способе убийства рождали в его голове противоречивые теории. Он попытался разложить все по полочкам.

Вариант № 1. Убийца – охотник, для него жертвоприношение – будь то человека или оленя – священное действо.

Вариант № 2. Человек ненавидел охоту с подхода – до одури, до рвоты. И убил именно так, как убил, желая выплеснуть свою ненависть, объяснить причину мести за… несчастный случай на охоте.

– Тормозите! – воскликнула Ивана. – Мы въезжаем в парк, это уже ее владения.

В этот самый момент на дороге возникли два охранника. Странное дело: ни тебе ворот, ни сигнализации – дорога принадлежит Гейерсбергам и вести может в единственное место, замок графини.

Ньеман вдруг заметил, что деревья стоят еще теснее и потемнели настолько, что действительно превратились в черный лес.

Ивана вышла из машины и начала объясняться с мужчинами по немецки. Ньеман позволил себе гаденькую мысль: «Ей было легче выучить этот язык, она же хорватка…» – сознавая, что думать так – чистый идиотизм, ведь родным языком лейтенант не владеет, да и у немецкого нет ничего общего со славянскими языками.

Девушка вернулась в машину, и они ехали еще минут десять. Лес вокруг не имел ни конца ни края, а потом, совершенно неожиданно, перед ними возникла безразмерная прогалина, выступающая из окружающего пейзажа с четкостью агроглифа . Длинные газоны устилали ее безупречно ровным ковром. В голову комиссару пришла диковатая мысль об инопланетянах, без спросу высадившихся в сердце германской чащи.

На дальнем краю этого рукотворного пространства стоял дом Лауры фон Гейерсберг.

Не помпезный замок, а современная вилла начала двадцатого века. Большой стеклянный параллелепипед, сверкающий на солнце, как кристалл, в последних солнечных лучах.

Ньеман любил архитектуру, хотя знатоком не был. Он купил маленький брошенный завод в Кашане, закабалив себя кредитом аж на двадцать лет, чтобы стать единоличным хозяином пространства, которое Мис ван дер Роэ  называл «свободным».

В нескольких метрах от виллы, на парковке, стоял черный джип 4 × 4, явно знававший лучшие времена. Ньеман инстинктивно угадал в этом «одре» снобизм богатеев, обожающих ездить на старых тачках и носить бесформенные свитера. По принципу: иметь все, что душе угодно, и выглядеть при этом оборванцем.