— Что ты делаешь сегодня вечером?

Ронни отчего-то стало не по себе, но, похоже, все, включая Блейз, ждали ее ответа.

— А что?

— У нас небольшая вечеринка в «Боуэрс-Поинт». Соберем­ся не только мы. Там будет куча народу. Я хочу, чтобы ты при­шла. Но на этот раз без копов.

Блейз внимательно изучала столешницу, водя пальцем по рассыпанной соли. Не дождавшись ответа, Маркус встал и на­правился к выходу. Он ни разу не обернулся.

Стив

— Эй, па! — позвал Джона. Он стоял в нише за пианино, глядя, как Стив несет к столу тарелки со спагетти. — На снимке ты с бабушкой и дедушкой?

— Да. Это мои па и ма.

— Я не помню этого фото. В квартире его не было.

— Оно долгое время висело в школе, в моем кабинете.

Джона кивнул и подвинулся ближе к снимку, внимательно его изучая.

— Ты, кажется, похож на деда.

Стив не знал, что ответить.

— Может быть... немного.

— Ты по нему скучаешь?

— Он был моим па. Как ты думаешь?

— Я бы по тебе скучал.

Джона направился к столу. Стив неожиданно подумал, что день был неплох, хоть и прошел без особых событий. Утро они провели в мастерской, где Стив учил Джону резать стекло; они пообедали на крыльце сандвичами, а во второй половине дня со­бирали раковины. Стив пообещал, что, как только стемнеет, они с Джоной прогуляются с фонарями по берегу и посмотрят на сот­ни морских паучков, вылезающих по ночам из своих песчаных норок и шныряющих по песку.

Джона плюхнулся на стул, глотнул молока, от чего его фи­зиономия украсилась белыми усами.

— Как по-твоему, Ронни скоро придет?

— Надеюсь, что так.

Джона вытер губы тыльной стороной ладони.

— Иногда ее не бывает допоздна.

— Знаю.

— А что, полицейский опять приведет ее домой?

Стив выглянул в окно.

Спускались сумерки, и вода казалась непрозрачной и мато­вой. Где сейчас Ронни и что делает?

— Нет, — ответил он. — Не сегодня.

 После прогулки по берегу Джона принял душ, прежде чем лечь в постель. Стив укрыл его и поцеловал в щеку.

— Спасибо за классный день, — прошептал Стив.

— Не за что, — сонно отозвался Джона.

— Спокойной ночи. Я тебя люблю.

— И я тебя, па.

Стив поднялся и направился к двери. - Эй, па!

— Что? — спросил Стив, оборачиваясь.

— А твой па когда-нибудь водил тебя смотреть на морских пауков?

— Нет.

— Но почему? Это было потрясающе!

— Он просто был не таким отцом.

— А каким он был отцом? Стив тщательно обдумал ответ.

— Дед был человеком сложным, — высказался наконец он.

 Сидя за пианино, Стив вспоминал тот день шесть лет назад, когда он впервые в жизни взял отца за руку. Сказал, что знает, как тот старался, чтобы вырастить его, что ни в чем не винит и, главное, любит его.

Отец повернулся к нему. Взгляд был сосредоточенным, и, несмотря на огромные дозы морфия, которые ему кололи, ум ос­тавался ясным. Он долго смотрел на Стива, прежде чем отнять руку.

— Кудахчешь как баба, — медленно выговорил он.

Они находились в частной палате на четвертом этаже боль­ницы. Отец пролежал здесь уже три дня. По руке змеились труб­ки капельницы, и он больше трех месяцев не ел твердой пищи. Щеки запали, кожа казалась полупрозрачной. Стиву показалось, что его дыхание пахнет разложением: еще один признак, что рак празднует победу.

Стив отвернулся к окну. За стеклом ничего, кроме синего неба и яркого беспощадного солнечного сияния, врывающего­ся в комнату.