— Ах, вот в чем дело!.. — задумчиво произнес король. — Если так, мне вполне понятно разочарование графа. Похоже, вы неплохо его знаете.

— Я отчасти воспитал его, — объяснил шевалье. — Я хотел сделать из него настоящего мужчину — и, похоже, это мне удалось. Он мне как сын.

— Теперь понятно, почему он так силен и ловок. Ваш ученик делает вам честь, шевалье, — похвалил Людовик.

И, стараясь казаться спокойным, добавил:

— Он спас мне жизнь. Я ничего не забыл. О, у меня замечательная память.

Король выпустил руку Пардальяна и обратился к Кончини:

— Теперь мы снова добрые друзья, маршал.

Сияющий Кончини согнулся в поклоне. Он собирался рассыпаться в благодарностях, но Людовик, не давая ему вставить ни единого слова, немедленно добавил:

— Если вам угодно, чтобы и впредь было так, прошу вас не забывать, что шевалье де Пардальян тоже принадлежит к их числу. Более того, он — один из моих лучших друзей. Это я говорю вам лично — а также всем тем, у кого может оказаться короткая память.

Подросток произнес это без всякой рисовки, не повышая голоса, и будто невзначай посмотрел на сторонников маршала. Те хорошо поняли скрытую угрозу, прозвучавшую в словах короля, и склонили головы, пряча бессильный гнев за натянутыми улыбками.

А Людовик снова заговорил с Пардальяном:

— Пойдемте в мой кабинет, шевалье, там мы сможем побеседовать спокойно. Здесь слишком много любопытных глаз и ушей…

— А я прошу у Вашего Величества милости дать мне аудиенцию прямо здесь, — живо возразил Пардальян.

— Все, что вам угодно, — согласился король, не настаивая на своем.

Но он был удивлен, потому что именно от милости-то Пардальян и отказался. Понимая, что на то были серьезные причины, Людовик спросил:

— А можно поинтересоваться, почему?

Пардальян посмотрел на него, словно раздумывая, стоит ли пускаться в объяснения. И вдруг решился:

— Сир, придя сюда, я бросил вызов неприятелю. И мне не хочется, чтобы подумали, будто я укрываюсь от врага.

Глаза у короля расширились, в них полыхнуло пламя. Это произошло с молниеносной быстротой. И Людовик спокойно сказал:

— Хорошо, останемся здесь… на виду у наших недругов!

Сохраняя полное самообладание, он властным жестом заставил отступить всех, кто находился рядом. Пардальян улыбнулся и подумал:

«Ого! Да он смелый парень!»

Обманутые в своих ожиданиях придворные отошли подальше. Через несколько секунд Кончини уже снова красовался возле королевы, улыбаясь с уверенным видом, хотя на душе у фаворита было очень и очень скверно… В зале образовался большой пустой круг, в центре которого оставались только король и Пардальян. Все присутствующие снова оживленно заговорили между собой. Казалось, никто не обращал внимания на Людовика и шевалье. Но на самом деле все украдкой следили за ними глазами и отчаянно напрягали слух. И монарх с Пардальяном знали, что это так.

Когда их оставили одних, Пардальян заговорил первым. Он поклонился и промолвил:

— Сир, я просто не знаю, как выразить вам свою признательность. Вы удостоили меня незабываемого приема! Я очарован и смущен.

— А у вас были какие-то сомнения в том, как вас здесь встретят? — усмехнулся Людовик.