Д'Альбаран понял, что перед ним — его смертельный враг, лишь тогда, когда подъехал к Одэ почти вплотную. Великану и в голову не пришло, что Вальвер сам разыскивал его. Испанец решил, что их свел случай. Счастливый случай: юношу сопровождал один неказистый слуга, а с д'Альбараном были два испытанных смельчака-атлета. Трое против двоих — и у каждого по паре пистолетов.

Д'Альбаран забыл, что выполняет поручение Фаусты, а она таких промахов не прощала. Он забыл, что Вальвер однажды уже взял верх над ним, непобедимым доселе д'Альбараном, великаном, которому не было равных. Испанец забыл обо всем на свете. Он видел только своего обидчика. Такой случай нельзя было упускать…

Д'Альбаран забыл даже о правилах благородного поведения и не вызвал противника на честный поединок. Несмотря на внешний лоск, этот великан был настоящим дикарем. Да он и не хотел дуэли: он жаждал крови и мечтал прикончить своего врага — любой ценой, любыми средствами. Повернувшись к своим, испанец тихо скомандовал:

— Этих двоих убить на месте!

Отдав приказ, Д'Альбаран бросил поводья, выхватил пистолеты, хладнокровно зарядил их, до крови пришпорил коня, который заржал от боли, и полетел вперед, яростно вопя:

— Смерть им!.. Смерть!..

Подручные великана помчались за ним, тоже сжимая в каждой руке по пистолету и тоже крича:

— Вперед!.. Бей!.. Круши!.. Дави!..

Это был смертоносный вихрь, который, казалось, сметет все на своем пути.

Не дожидаясь, пока его растопчут на узкой дорожке, Вальвер тоже выхватил пистолет. Другой рукой он держал поводья, чтобы в любой момент направить коня, куда потребуется. Юноша тоже послал своего скакуна вперед, только не безрассудно, как это сделал д'Альбаран, а так, словно они упражнялись в манеже.

Выполняя, вероятно, заранее полученные указания, Ландри Кокнар спрыгнул на землю и побежал вдоль живой изгороди. В каждой руке у него было по пистолету. По привычке он оглашал окрестности истошными воплями, искусно подражая всем известным в то время домашним животным.

Оказавшись в пяти шагах от Вальвера, д'Альбаран выстрелил, взревев страшным голосом:

— Умри, собака!..

Вальвер хладнокровно ждал этого выпада. Не успел еще противник нажать на курок, как Одэ вонзил шпору в бок скакуна и резко дернул за поводья; конь быстро отступил влево. Пуля просвистела как раз там, где только что находился юноша. Д'Альбаран целился ему точно в грудь. Вальвер сразу выстрелил в ответ, но не во всадника, а в лошадь.

И не промахнулся: конь рухнул как подкошенный. Д'Альбаран вылетел из седла и растянулся посреди дороги — но отделался лишь легкими ушибами. В мгновение ока Вальвер отшвырнул разряженный пистолет, выхватил второй, остановил своего скакуна, спрыгнул на землю и бросился на поверженного противника.

Подручные д'Альбарана мчались за ним. Свои пистолеты они разрядили сразу после того, как это сделал их хозяин. Но ни одна из четырех пуль не попала в цель: то ли слуга испанца были плохими стрелками, то ли слишком понадеялись на удачу… Теперь они летели, как пушечные ядра, — прямо на своего господина. Еще секунда, и он оказался бы под копытами их скакунов. Нечеловеческим усилием гиганты вовремя остановили лошадей. Громилам бы не следовало спешиваться, но они, похоже, были настолько преданы своему хозяину, что, забыв о всякой осторожности, поспешно соскочили на землю и устремились к д'Альбарану, чтобы прикрыть его своими телами.

Однако усилия дюжих ребят оказались напрасными. Крепкие парни не успели даже выхватить шпаг: Ландри Кокнар был тут как тут. Он не стал стрелять. Он просто обрушил рукоять пистолета на темя одного из гигантов. Тот, не застонав, не издав ни единого звука, как подкошенный рухнул на тропинку. Ликующий Ландри Кокнар завизжал, как недорезанный поросенок, и устремился на второго молодца, чтобы отправить его вслед за первым.