— Но… но… этого не может быть! В Библии четыреста тысяч ошибок? Какой абсурд!

— Правда, подавляющая их часть — это ошибочки, — успокоил Томаш. — Ляпы в написании слов, пропущенные строчки, то есть случайные вещи. — Он приподнял брови. — Но есть и другие ошибки, намеренно сделанные. Например, выдумки самих авторов Евангелий.

— Ну, это же глупость! — возразила инспектор. — Откуда вам знать, выдуман или не выдуман тот или иной пассаж Нового Завета? Вы что — там были, чтобы так говорить?

— Возможно, меня там и не было, но методы проверки истинности фактов есть не только у вас, следователей, но и у нас, историков.

— Это же какие такие методы? Вы о чем?

— Я говорю о методе исторического анализа, который зиждется на критериях текстуальной критики. — Томаш показал пятерню. — Пять критериев.

— Извините, но я не понимаю, как можно при помощи всего лишь анализа текста определить, что в нем правда, а что — нет, тем более в Библии. Сколько бы ни было у вас критериев!..

— Прежде чем делать выводы, послушайте меня, — посоветовал историк. — Эти критерии эффективно действуют только при правильном применении. Итак, первое — это срок существования рукописи. Чем она старше, тем больше доверия к точности ее текста. Предполагается, что более древняя копия претерпела меньше искажений, чем та, что посвежее. Второй критерий — изобилие источников. Чем больше источников, независимых друг от друга, утверждают одно и то же, тем больше наша вера в подлинность данного факта. Но обязательно следует убедиться, что эти источники действительно независимы. Например, сведения, появляющиеся в Евангелиях от Луки и от Матфея, не могут считаться полученными из разных источников в силу того, что оба Евангелиста зачастую цитируют одну и ту же рукопись Q. Третий критерий — противоречивость. Как гласит латинское выражение: proclivi scriptioni praestat ardua, то есть более сложное чтение должно предпочитаться более простому. В нашем случае это значит, что чем противоречивее и путанее какая-то информация, тем больше веры в ее достоверность.

— Путаная информация? — удивилась Валентина. — А поподробнее можно?

— Разрешите привести вам пример из Нового Завета, — предложил Томаш. — Несколько Евангелий повествуют, что Иисус был крещен Иоанном Крестителем. Эта информация смущает, путает христиан, ведающих, что тот, кто крестит, должен быть духовно выше того, кого крестит. А тут нам показывают Иисуса в духовном подчинении у Иоанна. Как такое возможно, если Иисус — Сын Божий? Кроме того, крещение служило очищению человека от грехов. Если Иисус крестился, значит, и он грешен? А как такое может быть правдой, если он Сын Господа. Эта сцена крещения Иисуса настолько внешне противоречива, что очень высока вероятность того, что вряд ли авторы Евангелий стали бы ее придумывать. К чему им изобретать то, что ставит под вопрос превосходство и целомудрие Иисуса? Исходя из этого, историки полагают, что его крещение Иоанном действительно имело место. Это исторический факт, ибо никакому Евангелисту не пришло бы в голову придумывать такую сомнительную историю.

— Вот как… Теперь мне понятно.

— Четвертый критерий — это контекст. Соответствуют ли эпохе те или иные сведения, приведенные в Евангелии? А пятый — это сама неотъемлемая структура текста, то есть стиль повествования, используемая лексика и даже богословские тенденции самого автора. Если в каком-нибудь отрывке появляются вдруг слова, которые не используются более нигде, велика вероятность того, что речь идет о приписке, сделанной копиистом.