То, что случилось с Наташей Субраманьян, не укладывалось ни в какие рамки. Ее исчезновение, учитывая обстоятельства, выглядело совершенно невероятным. Это само по себе было плохо для всех, а потом стало еще хуже.

Тридцать шесть часов подряд все Субраманьяны сидели в кухне, а с ними горничная и кухарка. Проснулся после дневного сна Роберт. Он был спокоен, но не мог объяснить родителям, почему так рыдал раньше. Когда же мальчика спросили, не из-за сестры ли он расплакался, он сказал:

— 'Аташа 'ладко спит.

Подали ужин, и Роберт с аппетитом поел. Всем остальным есть не хотелось. Взрослые почти не спали — либо дремали в креслах, либо устраивались на полчаса-час на кушетке возле кухонного окна. Но никто не решался отойди от телевизора дольше чем на пару минут — а вдруг все же расскажут, что на самом деле случилось?

Никаких объяснений в новостях не было.

Тревожное сообщение поступило от поисковиков с низкой околоземной орбиты. Они доложили о том, что их сопровождает несколько десятков маленьких объектов, блестящих как медь, — тех самых, которые стали первым весомым доказательством реальности летающих тарелок. Откуда они взялись? Что им нужно? Версий было сколько угодно, но подтверждения ни одной из них не находилось, поэтому внимание мировых средств массовой информации переключилось на другие события. В частности, на вспышку в облаке Оорта, которую астрономы вначале приняли за взрыв сверхновой звезды, но затем решили, что это все-таки не взрыв. Снимки с большой выдержкой, сделанные при посредстве мощных телескопов, показали, что в этом секторе космического пространства действительно есть незначительное излучение, которого раньше не отмечалось. Кроме того, в новостях показывали космические тягачи, которые постепенно отбуксировали все семь яхт на безопасные орбиты — как шесть непострадавших, так и бесформенный ком пластика, в который превратилась Наташина «Диана». Эксперты во всех столицах и крупных городах мира бесконечно обсуждали, что могло произойти, но никто так и не дал исчерпывающего объяснения.

Майре Субраманьян хотелось, чтобы единственный оставшийся ребенок был все время у нее перед глазами, но Ранджит убедил ее, что не стоит расстраивать Роберта еще сильнее.

Это воскресенье ничем не отличалось от других, но Майра сидела в пустой комнате воскресной школы, пока Роберт вместе с умственно отсталыми детьми из специальной группы вежливо слушал помощницу пастора. Та читала вслух библейские истории, а дети раскрашивали картинку; девчушка, сидевшая рядом с Робертом, назвала ее «Иисус Христос на крестике».

А в понедельник Роберта Субраманьяна ожидал урок, который должен был очень ему понравиться, по мнению преподавателей. Ребенку, который прекрасно справлялся с гексамино, предстояло правильно укладывать в сувенирную коробку карандаши: по одному каждого цвета. Потом коробки будут продаваться в магазинчике при школе.

По крайней мере, Роберт перестал плакать. Но страх, растерянность, жуткая боль потери не покинули ни Майру, ни Ранджита. Телефон не умолкал, звонили все друзья и знакомые, а также множество совершенно не знакомых. С некоторыми разговаривать было особенно тяжело — например, с Рональдиньо Олсосом, умолявшим простить его, если они думают, что он в чем-то виноват, или с Т. Орионом Бледсоу из Пасадены, который вкратце выразил сочувствие, а потом спросил, нет ли у Ранджита какой-нибудь — хоть какой-нибудь! — мысли (которой он до сих пор не поделился с представителями власти) о том, что могло произойти с его дочерью.