А еще были репортеры.

Ранджит считал, что абсолютный максимум вторжения в его личную жизнь был достигнут в тот день, когда журнал «Нэйчур» опубликовал его доказательство последней теоремы Ферма. Но он ошибался.

Президент Бандара распорядился выставить полицейские посты на подходах к дому Субраманьян, но стоило Ранджиту сесть на велосипед и отъехать от дома, как он становился легкой добычей папарацци. Поэтому в университете он бывал только при крайней необходимости. После ужина он оставил Майру в гостиной и ушел в спальню, чтобы подготовиться к следующему семинару. Майра сидела у компьютера и пыталась читать научную статью по своей специальности, а Роберт рядом на ковре играл с разноцветными стеклянными шариками.

Вдруг Майра нахмурилась и отвела взгляд от монитора. Она что-то услышала — вроде какой-то далекий электронный писк — и в то же мгновение увидела вспышку золотистого света под дверью.

А потом раздался голос мужа, в котором радость смешалась с ужасом.

— Господи! — вскричал Ранджит. — Таши, это на самом деле ты?

Майра Субраманьян вскочила и побежала к двери. Распахнув ее, увидела в кухне Ранджита, он смотрел в сторону окна. Возле подоконника стояла девушка. Она была почти раздета, вернее, одета столь скудно, словно была точно уверена, что в таком виде никому не попадется на глаза.

Майра знала за своей дочерью привычку ходить по дому почти без одежды.

— Таши! — ахнула Майра и, как поступила бы любая мать, бросилась к девушке, чтобы обнять ее.

Но оказалось, что это невозможно.

В метре от Наташи Майра почувствовала сопротивление чего-то невидимого и, преодолев еще сантиметров десять, остановилась. Преграда вовсе не походила на стену, это было нечто вроде теплого, но чрезвычайно сильного ветра.

Что бы это ни было, Майра замерла на расстоянии вытянутой руки от девушки, как две капли воды похожей на человека, которого она родила и вырастила. На человека, которого она так любила.

А теперь эта девушка даже не смотрела на нее. Взгляд Наташи был устремлен на Ранджита. Ее губы зашевелились, послышались слова:

— Доктор Субраманьян, вас не должно интересовать, кто я. Важно лишь то, что я задам множество вопросов, а вы дадите ответы.

Затем — без объяснений, без каких-либо проявлений вежливости — начался допрос.

Насчет множества вопросов она не преувеличила. На протяжении четырех часов вопросы сыпались градом и касались абсолютно всего.

— Почему многие из ваших племен уничтожают свое оружие?

— Ваш вид когда-нибудь жил в мире?

— Что означает «доказательство» применительно к вашим исследованиям теоремы Ферма?

Попадались и более странные:

— Почему ваши мужские и женские особи совокупляются даже тогда, когда женская особь не в состоянии зачать потомство?

Или:

— Не производили ли вы подсчетов оптимальной численности населения для вашей планеты?

Или:

— Почему истинная численность населения так сильно превышает эту цифру?

Или:

— На вашей планете есть участки во много квадратных километров с крайне малой плотностью населения. Почему вы не переселите туда часть обитателей крупных городов?

На протяжении допроса Майра стояла не шевелясь. Она все видела и слышала, но не могла сдвинуться с места. Ей так хотелось помочь мужу, которому было нелегко справляться с потоком «почему».

Тот, кто воспользовался телом Наташи, говорил голосом гальванизированного трупа.

— Иногда для обозначения группы людей вы пользуетесь словом «страна», а иногда употребляете словно «нация». Эти два понятия зависят от величины группы?

Ошеломленный отец девушки, из чьих уст сыпались вопросы, покачал головой.