К Ранджиту снова подошел старик Сураш. Он извинился перед юношей.

— Всё эти паломники, — сказал он. — Их так много, более сотни, а твой отец, как главный жрец, обязан приветствовать каждого. Ступай, Ранджит. Посиди на Свами-Рок, посмотри на море. Через час отец придет туда, а пока…

Он грустно вздохнул, покачал головой и ушел в храм, чтобы помочь отцу Ранджита справиться с толпой паломников. Юноша остался один.

На самом деле он не имел ничего против. Целый час провести в одиночестве на Свами-Рок — это же просто подарок судьбы.

Еще совсем недавно на горе было полным-полно парочек и даже многодетных семей. Одни устраивали здесь пикник, другие приходили полюбоваться видами или просто постоять под свежим ветром с Бенгальского залива. А сейчас, когда солнце садилось за холмами на западе, кругом почти никого.

Ранджиту это было по душе. Он любил Свами-Рок, любил всю жизнь — хотя нет, признался он себе: лет в шесть или семь ему не так нравился этот прибрежный утес, как прилегающие к нему лагуны и пляжи, где можно наловить звездчатых черепашек и заставить их гоняться друг за другом.

Но это было давно. А сейчас, в шестнадцать лет, он считает себя взрослым, и ему нужно подумать о более важных вещах.

Ранджит нашел незанятую каменную скамью, сел и откинулся на спинку. Его радовали греющее спину закатное солнце и дующий в лицо бриз. Он приготовился поразмышлять о двух вещах.

На самом деле Ранджита не так уж сильно расстраивало отсутствие отца. Ганеш не сказал шестнадцатилетнему сыну, о чем именно хочет с ним поговорить, но юноша догадывался насчет темы беседы. Это одно маленькое недоразумение.

Самое обидное, что недоразумения можно было избежать, если бы только Ранджит не забыл запереть свою комнату в университетском общежитии. Тогда вахтер не смог бы в тот вечер войти и увидеть их с Ганими. Но Ранджит не запер дверь. Вахтер вошел и увидел их с Ганими, и Ранджиту известно, что Субраманьян-старший однажды побеседовал с этим вахтером. Конечно, только из желания убедиться, что у сына все в порядке и он ни в чем не нуждается. Так скажет Ганеш, если спросить. Но ведь он из тех отцов, кому хочется знать все о жизни своих детей.

Ранджит вздохнул. От разговора никак не уйти, поэтому лучше подумать о другом, более важном. О том, что никак не выходит из головы.

Сидя на вершине Свами-Рок, этой скалы, возвышавшейся на сотню метров над беспокойными водами Бенгальского залива, Ранджит устремил взгляд на восток. В сумерках нельзя было увидеть что-либо, кроме моря. На самом деле там и не было ничего, кроме моря. Только преодолев больше тысячи километров и миновав несколько островов, можно добраться до побережья Таиланда.

К вечеру улегся северо-восточный муссон и небо стало абсолютно ясным. Невысоко над восточным горизонтом зажглась звезда, едва заметно подкрашенная оранжево-красным, — самая яркая на небосводе. Интересно, как она называется? Отец наверняка знал. Ганеш Субраманьян свято верил в астрологию, как и полагалось индуистскому жрецу. Но кроме того, он всю жизнь питал интерес к светским наукам. Знал названия всех планет Солнечной системы и многих химических элементов. Мог объяснить, почему несколько стержней, изготовленных из чистого урана, способны производить электрическую энергию, которой хватает для освещения огромного города. Часть этой любви к наукам Ганеш передал сыну. Правда, Ранджита не так сильно интересовали астрономия, физика и биология. Гораздо больше его влекла та отрасль знаний, которая соединяла все остальные, — математика.

Ранджит знал, что этим он обязан отцу. На тринадцатый день рождения отец подарил ему книгу под названием «Апология математика», автором был Г. Х. Харди. Читая ее, Ранджит впервые наткнулся на имя Сринивасы Рамануджана, бедного индийского чиновника, который, не получив профессионального математического образования, стал чудом в математическом мире в мрачные годы Первой мировой войны.