|
Простыни на кровати в бурых пятнах. Торшер у кровати опрокинут. На столике – початая бутылка пива. С одним стаканом. Телевизор включен. На экране какие-то комики кого-то веселят. Невидимая аудитория то и дело хохочет. Каору берет пульт и выключает телевизор. – Ох и здорово он ее… – говорит она. – Кто? Ее мужчина? – уточняет Мари. – Почти… Ее клиент, то бишь. – Значит, она проститутка? – Ну да. А по улицам заполночь всякая дрянь так и шастает, – продолжает Каору. – Кого только не подцепишь! То жулик на деньги кинет, то извращенец всякую дрянь выполнять заста-вит… Мари задумчиво покусывает губу. – И что же, она только по-китайски разговаривает? – На японском только пять-шесть слов понимает. А полицию вызывать нельзя. Как пить дать – нелегалка. Да и у нас с полицией объясняться, мягко скажем, времени нету… Мари снимает с плеча сумку, ставит на столик, подходит к девушке на полу. Наклоняется над ней и, задержав дыхание, спрашивает по-китайски: – Что с вами? То ли оттого, что не слышит, то ли еще почему, – девушка не отвечает. Только всхлипыва-ет, содрогаясь всем телом. Каору сочувственно качает головой: – Это у нее шок. От боли. Ох, и намучилась, поди…Мари снова обращается к девушке: – Вы приехали из Китая?Нет ответа. – Не волнуйтесь, мы не из полиции…Снова молчание. – Вас избил мужчина? Девушка наконец кивает: волна длинных черных волос едва заметно подрагивает. Набравшись терпения, Мари продолжает, мягко повторяя вопросы по несколько раз. Као-ру, скрестив руки на груди, с тревогой ждет результатов. Кашка с Букашкой в четыре руки наво-дят порядок. Собирают окровавленные салфетки в мусорный мешок. Стаскивают с кровати грязные простыни, меняют полотенца в ванной. Подымают с пола торшер, уносят пивную бу-тылку. Проверяют комплектность вещей, прибирают в ванной. Видно, уже давно работают в паре: движения слаженные, ни секунды впустую. Мари в углу все возится с пострадавшей. Слыша родную речь, та медленно приходит в се-бя. Хоть и обрывочно, начинает отвечать по-китайски. До ужаса тихим голосом. Наклонившись над нею. Мари внимательно прислушивается и кивает. Да изредка подбадривает какими-нибудь словами. Каору легонько хлопает Мари по спине. – Слушай. Ты извини, но этот номер нужно сдавать новым клиентам. А девчонку мы сей-час отведем вниз, в подсобку. Пойдешь с нами? – Да, но… Она же совсем раздета. Говорит, что все ее веши тот мужчина забрал с собой. Вообще все – от босоножек до трусов. Каору качает головой: – Это чтобы в полицию не сразу доложили. Совсем гнилой оказался, подонок… Она открывает шкаф, достает легкий банный халатик и передает Мари. – Для начала пускай наденет вот это. Немного оклемавшись, девушка с трудом поднимается, разматывает полотенце, остается совсем нагишом – и, покачиваясь из стороны в сторону, закутывается в халатик. Мари, вдруг смутившись, отводит глаза. Миниатюрное, очень красивое тело. Высокая, упругая грудь. Глад-кая кожа. Легкая тень волос на лобке. С Мари китаянка примерно одного возраста. В ней еще осталась угловатость маленькой девочки. На ногах еле стоит. Каору обнимает ее за плечи, выво-дит из номера и увозит вниз на служебном лифте. Мари берет сумку и спускается следом. Кашка с Букашкой продолжают уборку. Все трое заходят в подсобку отеля. Вдоль стены громоздятся картонные ящики. Железный письменный стол, простенькие диван и кофейный столик. На столе – плоский монитор и клавиатура компьютера. На стене – календарь с портретом какой-то поп-звезды и табло электронных часов. Переносной телевизор, мини-холодильник, на холодильнике – микроволновка. Троим в подсобке тесновато. |
