Через час:

         ни секретаря,

         ни секретарши нет —

         го?ло!

         Все до 22-х лет

         на заседании комсомола.

         Снова взбираюсь, глядя на? ночь,

         на верхний этаж семиэтажного дома.

         «Пришел товарищ Иван Ваныч?» —

         «На заседании А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома».

         Взъяренный,

         на заседание

         врываюсь лавиной,

         дикие проклятья дорогой изрыгая.

         И вижу:

         сидят людей половины.

         О дьявольщина!

         Где же половина другая?

         «Зарезали!

         Убили!»

         Мечусь, оря?.

         От страшной картины свихнулся разум.

         И слышу

         спокойнейший голосок секретаря:

         «Они на двух заседаниях сразу.

         В день

         заседаний на двадцать

         надо поспеть нам.

         Поневоле приходится раздвояться.

         До пояса здесь,

         а остальное

         там».

         С волнения не уснешь.

         Утро раннее.

         Мечтой встречаю рассвет ранний:

         «О, хотя бы

         еще

         одно заседание

         относительно искоренения всех заседаний!»

    1922

Юбилейное

         Александр Сергеевич,

         разрешите представиться.

         Маяковский.

         Дайте руку!

         Вот грудная клетка.

         Слушайте,

         уже не стук, а стон;

         тревожусь я о нем,

         в щенка смирённом львенке.