— Катенька, — в детстве мы называли друг дружку ласкательными именами, навязанными мамами, — когда я стану большая-пребольшая, я куплю свой дом, и обклею в нем все стены нашими стекляшками!!!

— И я! И я! — восхищалась мудростью подруги я.

— Нет, — сокрушалась Виктория, — На два дома стекляшек в жизни не хватит. Лучше я возьму тебя к себе. Мы будем жить вместе, и нам всегда будет весело…

А потом Вика вдруг выросла. Произошло это как-то очень резко и, похоже, навсегда. Я в своей жизни ощущала себя взрослой крайне редко, и, даже в нынешние двадцать восемь, легко могла полезть на дерево за воланчиком от бадминтона. Вика же, лет, эдак, с двенадцати, чувствовала себя "леди", и не занималась глупостями. Она корпела над учебниками, когда я вместе с дворовой сявотой вдохновенно осваивала гитару. Активно участвовала в правильно направленной самодеятельности школы, когда я набирала на машинке философские трактаты своих талантливых друзей-диссидентов. Мы обе хорошо учились, но для неё это являлось сознательно взятым, твердо удерживаемым рубежом, а для меня случайной, шаткой победой, которая и радости-то особой не приносила. В общем, на определенном этапе мы стали абсолютно разные.

Перед глазами почему-то частенько всплывала одна из мимолетных встреч с Викторией того времени.

— Привет, соседка, — совсем уже взрослая Вика ловит меня за рукав ветровки на выходе из подъезда.

— Хай! — после школы я тогда говорила только на сленге. Вызывающе смотрю ей в глаза. Вика тогда уже вступила на "манекенную" тропинку: аккуратный макияж, строгая прическа, немецкий костюмчик… Скукотища…

— Слушай, а что это у тебя вчера играло всю ночь? — Вика несколько секунд шелестит дешевой плащевкой моего рукава, после чего брезгливо разжимает пальцы.

— О! — радостно оживляюсь я, всегда готовая поделиться с окружающим миром новыми находками, — Это группа "Аквариум"! Мировые ребята, такое чудят…

— Так вот, — Вика перебивает меня и нехорошо щурится, — Будь добра, слушай своих ребят в наушниках, а? Ты же знаешь, у нас очень хорошая слышимость, а мне, между прочим, надо заниматься…

Вика, не прощаясь, заходит в подъезд, постукивая каблучками импортных сапожек, а мне становится до слез обидно и за себя, и за группу "Аквариум", и за свои любимые советские кроссовки.

Вика блестяще окончила школу и поступила в Институт. Я, как раз в это время, пыталась создавать свою рок-группу. В Институте "активистка, красавица, спортсменка" Виктория считалась лучшей студенткой потока. … Меня окрестили совершеннейшей хулиганкой, чем и я, и мои родители втайне гордились. А потом, на третьем курсе, Вика заявила родителям, что беременна и выходит замуж…

Это была настоящая трагедия!!! Как выяснилось позже, страдала Викина мама абсолютно зря. Дочка блестяще вышла замуж. Я до сих пор считаю, что это был решающий момент для её будущей карьеры. Сам-то Виктор был обычным студентом-экономистом, но вот его родители… Но это стало понятно много позже.

На том же этапе Викторию не одобряли однокурсники, за её спиной шептались соседи, ночами плакала мама. Естественно, я не могла не проникнуться неподдельной симпатией к незаслуженно угнетаемой соседке. Тем более, что мои родители в то же самое время тоже вызывали всеобщие пересуды, правда, менее негативного характера. В их-то возрасте, в наше-то время, и вдруг решиться на такое… У нас с Сестрицей-Настасьей получилась восемнадцатилетняя разница. Вот тогда-то мы с Викой и сблизились по-настоящему. У меня как раз начался период первых серьезных отношений, разочарований и открытий, я всерьез советовалась с Викторией, тогда еще не понимая, что свою жизнь на чужом опыте построить невозможно.