Об этой японской инициативе был немедленно извещён Горчаков. Возразить против такого предложения было нечего, хотя многомудрый канцлер немедленно просчитал «подстрочный» текст этой новой инициативы.

— Желание направить в Россию Чрезвычайного и Полномочного Посла Японии можно только приветствовать, ваше величество! — докладывал министр иностранных дел Александру Второму. — Однако, перенося переговоры по Сахалину в столь далёкий от них Петербург, японцы, без сомнения, рассчитывают на дальнейшее затягивание этого вопроса. Судите сами, ваше величество: вряд ли японские дипломаты согласятся обмениваться секретными телеграфными депешами со своим правительством по проводу, проложенному по российской территории. А письма с нарочными — два-три месяца в один конец…

— Твою озабоченность я понимаю, светлейший, — Александр поощрительно улыбнулся стареющему любимцу. — Да что тут ещё поделать? Не отказываться же от установления полноценных дипломатических отношений.

— Оно так, ваше величество…

— Не переживай, Александр Михайлович! Я не сомневаюсь: здесь, в Петербурге, ты сумеешь взять японского посла в такой оборот, что все пограничные вопросы на наших восточных рубежах будут решены к полному нашему удовлетворению. Вспомни русскую поговорку, светлейший: в своём доме и стены помогают! Кстати: Струве не сообщает о кандидатуре японского посланника?

— На сей счёт ничего не известно, ваше величество. Кирилл Васильевич Струве предполагает, что имя Чрезвычайного и Полномочного Посла Японии в России ему назовёт микадо. Высочайшая аудиенция уже назначена.

— Ну а как ты сам полагаешь, князь?

— Не знаю, что и сказать, ваше величество! Из прежних докладов и донесений наших агентов и посланников в Японии можно сделать вывод о том, что с дипломатическими кадрами у них скверно. Страна долго жила в условиях самоизоляции: сами никуда не ездили и чужестранцев не жаловали. Японцев с европейским образованием вообще по пальцам пересчитать можно — причём, ваше величество, на сие достаточно будет, полагаю, и одной руки. Да и тех, кто вообще бывал в Европе, немногим больше. Преимущественно моряки — этим, скрепя сердце, разрешали покидать страну.

— Значит, могут назначить к нам кого-то из европейских посольств, — задумчиво кивнул Александр. — Перевести, скажем, со вторых ролей на первую!

— У них и в европейских державах с посольствами и консульскими учреждениями негусто, ваше величество. Англия, Франция, Голландия, Пруссия, Португалия — вот, пожалуй, и всё!

— Не приведи господи, из лондонского посольства кого перебросят, — император тяжко вздохнул. — Уж там-то перед назначением англичане проинструктируют и обработают его так, что волками взвоем тут…

— Поживём — увидим, ваше величество! — Горчаков, по-старчески хрустнув коленными суставами, тяжело поднялся с кресла и поклонился. — А засим, государь, прошу отпустить душу на покаяние. И так вне вашего расписания к вам напросился.

— Не кокетничай, светлейший! — засмеялся Александр.

— Ты же знаешь, что я всегда рад тебя видеть!

* * *

Струве, как и предписывал этикет поведения перед лицом божественного императора Мэйдзи, не поднимал глаз на застывшую в неподвижности в кресле фигуру. Что не помешало ему, получив из рук государственного министра Главной палаты правительства Японии свиток с тяжёлыми печатями на витых шнурах, отрицательно покачать головой:

— Ваше императорское величество! От имени моего императора выражаю вам глубокую признательность за быстрое решение вопроса о кандидатуре Чрезвычайного и Полномочного Посла Японии в России.