Вечером, отведав в каркасном доме варенных на пару омаров, они позвали своих военных специалистов и переводчиков, окончательно уточнили условия договора и составили коммюнике.

Во вторник к лидерам была допущена пресса — чисто символическое число ее представителей и до этого фотографировало и делало записи в блокнотах, поскольку дело как-никак происходило в Америке, — но во вторник прибыли батальоны журналистов. В полдень лидеры вышли на деревянную веранду, и президент зачитал коммюнике. В нем выражалось твердое намерение поставить на обсуждение ЦК и сената договор о широкомасштабном сокращении обычных видов вооружений как внутри стран, так и за их пределами. Специалистам оставалось еще уточнить кое-какие вопросы контроля и позднее обнародовать подробный перечень типов и количества оружия, которое следовало вывести из строя, законсервировать или пустить па слом. Президент Кормак говорил о мире почетном, надежном и добровольном. Слушая перевод, генеральный секретарь Горбачев энергично кивал. Никто не отметил то обстоятельство — хотя позднее пресса посвятила ему не одну страницу, — что при существующем в Америке дефиците бюджета, экономическом хаосе в СССР и угрожающем обеим странам топливном кризисе ни одна из них не может позволить себе продолжать гонку вооружений.

За две тысячи миль от Нантакета, в Хьюстоне, Сайрус В. Миллер выключил телевизор и взглянул на Сканлона.

— Этот человек собирается раздеть нас донага, — со спокойною злобой проговорил он. — Это опасный человек. Предатель.

Овладев собой, он потянулся к внутреннему телефону.

— Луиза, будьте любезны, пригласите ко мне полковника Истерхауса.

Кто-то однажды сказал: «Видят сны все, но опаснее всего те люди, которые видят их наяву». Полковник Роберт Истерхаус сидел в элегантной приемной на верхнем этаже здания «Пан-Глобал» и смотрел в окно на раскинувшийся внизу Хьюстон. Однако перед его светло-голубыми глазами стояло высокое небо и охряные пески Неджда: он думал о том, как контролировать добычу нефти из Газского месторождения на благо Америки и всего мира.

Родился он в 1945 году, а тремя годами спустя его отец согласился отправиться в Бейрут, чтобы преподавать в тамошнем Американском университете. В то время столица Ливана была истинным раем — элегантным, космополитическим, богатым и безопасным. Несколько лет Роберт ходил в местную школу, у него появились французские и арабские приятели, и к тому времени, как семья вернулась в Айдахо, ему было уже тринадцать лет и он одинаково свободно разговаривал по-английски, по-французски и по-арабски.

Своих новых американских школьных товарищей мальчик нашел пустыми, легкомысленными и на удивление невежественными, помешанными на рок-н-ролле и молодом певце по фамилии Пресли. Они подсмеивались над его рассказами о качающих ветвями кедрах, крепостях времен крестоносцев, пылающих кострах друзов{Друзы — приверженцы одной из арабских мусульманских сект шиитов.}, кочевавших по горным тропам. Поэтому мальчик увлекся литературой, и в первую очередь книгой Лоуренса Аравийского{Лоуренс Томас Эдвард (1888–1935) — английский разведчик, долгое время работавший в арабских странах.} «Семь столпов мудрости». В восемнадцать лет он оставил колледж и девушек и поступил добровольцем в 82-ю авиадесантную дивизию. Когда погиб Кеннеди, молодой человек еще находился в лагере для новобранцев.

Десять лет он прослужил десантником, трижды побывал во Вьетнаме и вернулся оттуда одним из последних, в 1973 году. При больших потерях в личном составе продвинуться в армии можно было быстро: Истерхаус был уже самым молодым полковником в своей дивизии, но тут он стал калекой — не на войне, а в результате нелепого случая. Это был очередной тренировочный прыжок в пустыне; предполагалось, что район высадки — песчаный и ровный, ветер слабый, не больше пяти узлов.