— Клевета на СССР вам не по нраву, хотя сочинять байки о других вы мастера, — вставил Куинн.

Генерал развел руками в знак того, что принимает упрек.

— Что ж, верно: время от времени мы прибегаем к дезинформации. Но точно так же поступает и ЦРУ. Все зависит от того, откуда она исходит. Навлечь на себя порицание за действительно совершенный поступок не слишком приятно, согласен. Однако быть без вины виноватым и терпеть хулу со всех сторон — просто невыносимо.

— Будь у меня побольше великодушия, я бы вам посочувствовал, — сказал Куинн. — Но в данном случае я совершенно бессилен что-либо изменить. Больше меня это не касается.

— Так-так. А давайте посмотрим. Я склонен полагать, что вам достало проницательности, чтобы сразу отвергнуть версию о нашем участии в заговоре. Если бы я сам все это затеял, то с какой стати мне понадобилось бы использовать взрывное устройство, бесспорно, советского производства?

Куинн кивнул:

— Пожалуй, да. Я тоже думаю, что вы тут ни при чем.

— Благодарю вас. Но кто, по-вашему, мог за этим стоять?

— Не исключено, что следы ведут в Америку. Возможно, приложили руку и ультраправые. Если ставилась цель — предотвратить ратификацию Нантакетского договора сенатом, то она, безусловно, достигнута.

— Безусловно.

Генерал Кирпиченко подошел к столу, взял с него пять сильно увеличенных фотографий и разложил перед Куинном.

— Вам не доводилось видеть этих людей раньше, мистер Куинн?

Куинн вгляделся в сделанные для паспорта фотографии Сайруса Миллера, Мелвилла Сканлона, Лайонела Мойра, Питера Кобба и Бена Залкинда. Покачал головой.

— Нет, не видел.

— Жаль. Их имена на обороте. Несколько месяцев назад они приезжали в нашу страну. Человек, с которым они вели переговоры, занимает пост, позволяющий распоряжаться средствами, аналогичными упомянутому взрывному устройству. Он вполне мог передать им пояс. У маршала Советского Союза возможности для этого есть.

— Он арестован? Вы его допрашивали?

Генерал Кирпиченко впервые за время беседы позволил себе сдержанно улыбнуться.

— Мистер Куинн, писатели и журналисты на Западе охотно наделяют нашу организацию безграничными полномочиями. Поверьте, это далеко не так. Даже мы, при всем желании, не можем арестовать советского маршала, не имея на руках серьезных доказательств. Буду с вами предельно откровенен. Надеюсь, вы ответите мне тем же. Расскажите, пожалуйста, обо всем, что вам удалось установить за прошедший месяц.

Куинн мысленно взвесил это предложение. А почему бы нет? Надежд снова напасть на след никаких. Дело пропащее. Он рассказал генералу все — начиная с побега из кенсингтонской квартиры и кончая встречей с Зиком. Кирпиченко слушал внимательно, изредка кивая, словно услышанное подтверждало то, что он уже знал. Куинн закончил рассказ смертью Орсини.

— Кстати, — добавил он, — любопытно, каким образом вы застукали меня в аэропорту Аяччо?

— Понимаю. Видите ли, вверенный мне отдел с самого начала проявлял к этой истории особый интерес. После гибели Саймона и намеренной утечки информации о происхождении пояса об отдыхе нам пришлось забыть. В Бельгии и Нидерландах вы путешествовали отнюдь не инкогнито. О выстрелах в парижском кафе во всех вечерних газетах сообщалось на первых полосах. Бармен описал вас довольно точно.

Наблюдение за рейсами и проверка списков пассажиров — да-да, у нас есть агенты и в Париже — позволили установить, что ваша подруга из ФБР вылетела в Испанию одна. Я предположил, что наличие оружия из опасения досмотра в аэропорту заставит вас искать другие виды транспорта, и велел своему агенту взять под контроль продажу билетов.