Сейчас, Самми, я затаился в берлоге и заношу на бумагу все — с начала и до конца, с точным указанием имен, дат, подробно рассказывая о событиях, где и как они происходили. Рассказ получится исчерпывающим. Копии законченной рукописи я направлю почтой в десятки официальных учреждений — в ФБР, в ЦРУ, вице-президенту и так далее. Потом, даже если со мной что-то и случится, будет уже поздно: колеса правосудия придут в движение, и никто на свете не сможет их остановить.

Сообщу о себе только тогда, когда все будет готово. Прошу, пойми меня правильно: если я умалчиваю о своем местонахождении, то только ради твоей безопасности.

Любящий тебя — Куинн».

Целую минуту никто не мог вымолвить ни слова. Один из присутствующих не успевал вытирать с себя пот.

— Силы небесные! — выдохнул наконец Майкл Оделл. — Значит, этот парень не шутит?

— Если то, что Куинн говорит, правда, — заметил Мортон Станнард, юрист по специальности, — то ему, безусловно, никак нельзя скрываться неизвестно где. Он должен сказать все то, что собирается изложить на бумаге, здесь, нам в лицо.

— Согласен, — поддержал Станнарда генеральный прокурор. — Помимо всего прочего, Куинн становится главным свидетелем. У нас разработана надежная система охраны свидетелей. Его необходимо поместить в особую камеру под строжайший надзор.

Мнение было единодушным. К вечеру министерство юстиции дало санкцию на арест Куинна и на содержание его под ci ражей. ФБР задействовало все возможности Национальной службы оповещения и через телетайпы разослало своим отделам по всей стране инструкции быть постоянно настороже. Немедленно были уведомлены все блюстителиn правопорядка — от начальников полицейских участком то дорожных патрулей. Всюду прилагалась фотография Квинна. Официальным мотивом задержания служило участие в ограблении крупного ювелирного магазина.

Одного объявления о широкомасштабном розыске еще недостаточно: Америка — страна огромная, и в ней есть где спрятаться. Бывало, что правонарушители успешно скрывались годами, несмотря на усиленные розыски. К тому же искали не кого-то, а Куинна — гражданина США. И номер его паспорта, и номер водительского удостоверения властям были известны. Франкоканадец Роже Лефевр, обладатель безупречных документов, внешне нисколько не похожий на Куинна, никого не интересовал. Последний раз Куинн брился в советском посольстве в Лондоне, и теперь лицо его окаймляла небольшая бородка.

Вернувшись к себе в горы, Куинн выждал три дня, дабы его письмо к Самми Сомервилл возымело нужное действие. Потом начал искать способ связаться с ней без ведома Вашингтона. Фраза, брошенная Самантой в Антверпене, не выходила у него из головы: «Ведь я — дочь проповедника из Роккасла!»

Географический атлас Соединенных Штатов, купленный им в книжной лавочке в Сент-Джонсбери, указывал три городка с таким названием. Один был далеко на юге, другой — на западе. Судя по выговору, Саманта родом была, скорее всего, с восточного побережья. Третий по счету Роккасл находился в округе Гучланд, штат Виргиния.

Телефонные запросы помогли разрешить все сомнения. В справочниках наряду со многими Соммервилями и Саммервилами значился только один священник Брайан Сомервилл, проживающий в Роккасле, штат Виргиния.

Куинн, покинув свое убежище, вылетел из Монтпилиера в Бостон, а оттуда — в Ричмонд. Самолет приземлился в Берд-Филде, недавно получившем новое громкое название — Ричмондский международный аэропорт.