А удивляться было чему, ведь на данную сумму можно было купить стадо коров числом в сто голов или деревеньку в десяток подворий.

    - Да-да, так и передашь. Сам же проследи за временем, мне, почему-то кажется, что дорога в раз станет проезжей.

    - Есть Ваше Высочество!

    Через минуту в голове моего кортежа раздался зычный и сильный голос командира гвардейцев, в точности передавший мои слова. И интонации голоса были такие, что капитан буквально хотел, чтобы эти злосчастные возы с товаром задержались хоть на секундочку на колее дороги.

    Что поделать, если времена такие, слабину, даже в таких, казалось бы, мелких вопросах нельзя давать. Ведь если я считаю, к примеру, это не таким уж и важным, то окружающие в большинстве своем на это смотрят совершенно иначе. Приходится считаться с мнением эпохи, правда только в таких вопросах, где это самое мнение не мешает моим личным планам. Что поделаешь вот такой я эгоист!

    Однако вопреки моим расчетам купцы с проблемой справились намного быстрее. Минута и сцепившиеся возы с перерезанными ремнями, уже стоят на обочине. Вот такой радикальный метод решения поставленной задачи. Выбирай из двух зол меньшее – с одной стороны штраф и немилость монаршей особы, а с другой копеечные ремни и решение проблемы, пускай и с некоторыми осложнениями. Правда, я больше чем уверен, что мои старания никто должным образом не оценит, а скорее наоборот, будут хулить и возмущаться, конечно же, только после того, как останутся наедине с самим собой. Поношение царской особы, пускай и не правящей всегда каралось сурово.

    За размышлениями совершенно потерял счет времени, и очнулся только тогда, когда мы остановились в какой-то деревеньке на ночлег.

    - Ваше Высочество, дом для ночевки приготовлен!– отрапортовал мне Михаил Нарушкин.

    - Хорошо, Миша, попроси подать ужин и накормить гвардейцев. Хорошо?

    - Есть Ваше Высочество,– развернувшись на каблуках, оставив две воронки в стылой, промерзшей земле, капитан моих гвардейцев.

    Я вышел из кареты, попутно укладывая листы с набросками своих мыслей и идей в папку. Мне на встречу вышел, низко кланяясь, деревенский староста. На вид ему можно было бы дать лет сорок, но вот глядя на него, отчего то вспоминалось о чудо-богатырях Суворова. Не знаю, почему, но вот это сравнение было самым точным. Да и глядя на старосту, мне стало как-то грустно оттого, что русский человек, годящийся мне в отцы, вынужден кланяться мне в пояс. А самое страшное, на мой взгляд, конечно, это то, что многим дворянам и боярам в голову не приходит даже мысль о том, что их холопы, в принципе такие же люди, как и они сами, и будь судьба благосклонна к ним, то на месте самого холопа мог оказаться сам барин. Вот такая петрушка! С этим порядком вещей надо, что-то делать. Но вот как? Нет не так, я то знаю, что можно дать жаждущим вольную, не просто так, а с тем условием, чтобы они рвали на себе последнюю рубаху, лишь бы получить свободу.

    Нельзя давать людям полную свободу – они превратятся в ничего не ценящих свиней! Да именно так и никак иначе. Должен быть сдерживающий фактор, обязательно должен быть. Есть в России люди, для которых служение – это все. И свобода для них становиться злым роком, тем самым который приводит их в объятия пьянства и нищеты. И самое удивительное таких людей большинство, есть единицы из многих сотен, тех, кто знает, для чего ему нужна эта самая свобода. Вот для них то, как раз и необходимо создать все условия для возможности их освобождения, при этом оставить в подчинении тех, кто не сможет вынести это тяжкое бремя – быть свободным!

    - Дом готов, ужин подан,– не выпрямляясь, сказал мне староста.

    - Хорошо, проводи меня.