— Может. Но ученику не передашь своё имя и свою кровь. Мы возрождаемся в своих детях. Это и есть круговорот жизни, — философски изрек купец.

«Выходит, я в той своей жизни не смогу возродиться, — растерянно подумал Вадим. — Ушёл, чтобы больше никогда не вернуться. И даже вспомнить некому».

Эта мысль пронзила его, словно кинжал. Вадим замер, боясь пошевелиться. Заметив перемену его настроения, Ширваз замолчал и, внимательно посмотрев на него, осторожно спросил:

— Кажется, мои слова обидели тебя. Если это так, то я готов принести тебе свои самые глубочайшие извинения, друг мой. Поверь, это было сделано исключительно по незнанию, а не по злому умыслу.

— Нет, ты здесь ни при чём, почтенный Ширваз. Это только моя боль, — ответил Вадим, справившись с собой. — Боюсь только, что побывать у тебя в гостях нам не удастся. Из Новгорода мы отправимся дальше на север. Так что повидать настоящий танец персидской красавицы у меня не получится.

— Вот как? А я надеялся, что вам будет выгоден долгий договор, — растерянно протянул купец.

— В другое время и при других обстоятельствах так бы и было. Но у нас есть дело, которое мы должны сделать, и это очень важно. Именно поэтому мы искали человека, идущего на север, а не в другие места.

— Я должен был догадаться, — грустно улыбнулся Ширваз. — Что ж. Кто может знать помыслы богов?

— О чём ты? — не понял Свейн, наконец-то услышавший их разговор.

— О том, что вполне может сложиться так, что вы и ваши воины всё-таки окажетесь в моём доме. Гостями, — улыбнулся купец.

— Полсотни здоровенных бойцов за седмицу пустят тебя по миру, — рассмеялся капитан. — Сам видишь, прокормить нас довольно сложно.

— Я не настолько беден, чтобы разориться, приняв несколько десятков гостей. Отары моих овец бродят по степи, и я даже не знаю, сколько именно их. Так что мясо и вино вам будут выставлены без счёта, — рассмеялся купец.

— А что ещё нужно мужчине? — рассмеялся в ответ Юрген. — Хорошее вино, вкусное жаркое, красивые женщины. Ради этого мы и живём. К чему копить богатства?

— Чтобы позволить себе хорошее вино, вкусное жаркое и красивых женщин, — в тон ему ответил Ширваз.

— Всё это, друг, воин должен брать своим мечом. Только так и не иначе, — возразил кормчий, от избытка чувств грохнув кулаком по столу.

— Воин — возможно. Но что делать тому, кто не умеет обращаться с оружием, а знает только счёт и письмо? Умеет покупать и продавать? — иронично усмехнулся купец, выразительно похлопав себя по солидному животу.

— Развязывать кошелёк и молиться, чтобы вас защитили. Вся беда в том, брат, — продолжил Юрген, обращаясь к Вадиму, — что время стали быстро проходит. Ещё немного, и не мы, а они будут править этим миром, диктуя всем, что и как делать. И скажу тебе откровенно, я рад, что не доживу до этих времён.

— Он стал ясновидящим? — растерянно спросил Вадим у капитана.

— Не обращай внимания, брат. Наш кормчий слишком часто задумывается о странных вещах, — отмахнулся Свейн.

— Я не могу согласиться с тобой, друг мой, — между тем отвечал купец. — Что плохого в том, чтобы зарабатывать себе на жизнь, никого не убивая? Без опасности быть убитым самому?

— Воин зарабатывает своим мечом, — упрямо повторил Юрген.

Вадиму было что ответить на слова купца, но даже сквозь хмельной туман он ни на секунду не забывал о тайне своего появления в этом мире.