– Угощайтесь! – пригласил Дерек. – У нас останется еще и на вечер, и на утро.

Тибор порекомендовал нам как следует жевать и медленно глотать пищу. Не знаю, последовал ли хоть кто-нибудь его совету.

После этого пиршества все, кто на палубе, кто внутри дома-корабля, разбрелись для сиесты, тем более необходимой, что нас изматывало беспощадное солнце. Без единого глотка свежего воздуха, во влажной духоте мы лежали неподвижно и исходили по́том.

Нура упросила меня уступить ей комнату, чтобы она могла получше вытянуться; меня это устраивало, потому что я уже почти заснул в тенистом уголке, который обнаружил на палубе.

Мы дремали, когда вдруг раздался крик. Я резко очнулся, побежал и едва не сбил с ног Нуру. Чтобы сдержаться, она прижала руку ко рту. Она смотрела на меня страдальчески.

– Нура, что случилось?

– Проходя мимо комнаты Дерека, я захотела поблагодарить его, наклонила голову и…

– И что?

– И увидела его спящим, обнаженным.

– Ну и что?

Она в сомнении взглянула на меня. Я пошутил:

– Ты что, впервые видишь обнаженного мужчину, Нура?

– Он… он…

Она пыталась объяснить, что вызвало ее крик. Я подсказал:

– Он такой отвратительный?

Она внимательно посмотрела на меня, поразмыслила и передумала.

– Не важно. Пойду отдохну.

– Я тебя провожу?

– Нет!

Она ответила мне злобно – как в те времена, когда мы ходили вокруг да около, когда она сменяла гнев на милость. С чего вдруг такой поворот? Что я сделал? Чего не сделал?

Я пожал плечами, уверенный, что непременно узнаю.

На закате, когда все краски блекнут, а полыхают лишь на раскаленном горизонте, когда солнце касается воды, Дерек пригласил нас на второй пир. В воздухе витало довольство. Мы ликовали, что можем разделить наслаждение, а не страх. Только Нура, которая все еще дулась на меня, захотела поужинать в комнате.

На палубе внезапно появился Барак и схватил меня за руку.

– Пошли, – прошептал он. – И не сопротивляйся.

Я при всем желании не мог бы противиться, потому что хватка гиганта уже втянула меня внутрь.

Мы подошли к хлеву, который он сторожил; Барак отодвинул щеколду, распахнул дверь и показал мне животных.

– Сколько было сначала?

– Шесть.

– Точно?

– Точно. Четыре муфлона, две козы.

– Сколько осталось?

Мне пришлось несколько раз произвести подсчет, прежде чем я удостоверился в результате: четыре муфлона и две козы.

Мы с Бараком изумленно переглянулись; затем, охваченный внезапным беспокойством, я набросился на Дерека, который смаковал свое рагу:

– Дерек, все животные на месте. Что ты нам скормил?

Он выдержал мой взгляд.

– Ты плохо считаешь.

– Я отлично считаю. Что ты нам приготовил?

Он поднялся, разогнул свое долговязое исхудалое тело и окинул меня презрительным взглядом:

– Тебе понравилось то, что ты съел?

Меня прошиб холодный пот, и я пробормотал:

– Дерек, только не говори мне, что…

– Тебе понравилось! Всем понравилось! Пожалуйста, не привередничай.

– Ты осмелился приготовить нам… человека?

– Мальчонку, – поправил он меня.

– Но Прок…

– О, кончай делать вид, что ты шокирован, Ноам! И вы все тоже! Я мог все оставить себе, тогда бы я не…

На его голову обрушилось бревно. Дерек упал.

С бревном в руке Барак указал на распростертого на полу Дерека:

– Смерть!

Наши товарищи плевали в сторону Дерека и скандировали:

– Смерть!

* * *

Ночь – царство звуков.