Встав над валуном, штурман, в одной руке держа ПК, а в другой — две коробки с патронами к нему, поливал от бедра вершину холма. Стольников машинально прикинул на глаз, сколько единиц оружия работают против него. Трассерами стреляли не все чехи, но даже тех, кто имел привычку забивать в магазины трассирующие патроны, было много. Они превосходили группу Стольникова по меньшей мере вдвое. Значит, вдесятеро, если в общем…

Потрясение после удара о землю прошло, убитых не было, зацепило одного Лоскутова, да и то на земле. Потери — пилот и его помощник. Заняв позиции, разведчики открыли ответный огонь, и выстрелы с холма и флангов сразу поредели.

В десяти метрах от Стольникова ухнула о камни и свистнула осколками пущенная из РПГ граната. «Хорошо — в глаз! — пошутил не вовремя капитан, вытирая кровь с брови. — А если бы в висок? Насмерть!»

Спускаясь все ниже и ниже, держа своих людей в поле зрения, капитан решил: если начнется преследование, можно окончательно распрощаться с предположением о стихийной атаке. Значит, человек Пушкова — человек не Пушкова, а — чехов.

Разведгруппа по два, по три человека стала сползать с высоты, утопая все глубже в темноте «зеленки». По направлению пронизывающих лес трассеров Стольников понял — их окружают. Технично, грамотно, целенаправленно — берут в кольцо и сдавливают.

Свистнув, он махнул рукой, и Мамаев, связист, дав наугад очередь, в несколько прыжков добрался до него.

— Связь с Восьмым, Мамаев! Шевелись!

«Восьмым» был Пушков. По давно установившимся — уже никто и не вспомнит, когда они установились, — правилам, до обнаружения группы связь Пушков вел только на прием. И сейчас самое время было его потревожить.

— Восьмой, я Третий! — улегшись на спину, закричал Саша.

— На линии! — Стольников сразу узнал голос Пушкова. Значит, лично сидит у станции начальник разведки бригады.

— Сбили меня, Восьмой! Ухожу вниз с холма, квадрат не понимаю!

— Сколько времени были в полете?

— Десять минут минус сорок восемь секунд!.. Я не могу сориентироваться, Восьмой!.. Подсвети наугад!

Все было налажено заранее, как десятки раз до сегодняшнего выхода. Как ухнула гаубица, Стольников не мог слышать, но через три минуты небо в километре левее от него осветилось молочным светом, потом подостыло, и еще через мгновение наступил день, в котором предметы не отбрасывают тени. Стольников и его люди прятались за камнями и были не видны, но зато спускающиеся с холма боевики были как на ладони. Разведчики дали короткий залп, и трое или четверо бандитов, роняя оружие и заваливаясь по инерции вперед, рухнули на землю.

Стольников хорошо расслышал раздирающие душу крики на чеченском.

— Я в тысяче правее! Как понял, Восьмой?

— Хорошо понял! — отозвался Пушков. — Третий, ты в трех километрах севернее Ведено! До точки высадки — тысяча! Как понял?!

— Понял!

— Уходи оттуда вниз, «зеленка» укроет! Но через километр — выход в чистое поле! Все ясно?

— Ясно! — поморщившись, крикнул Стольников.

Он уже собирался отключить связь, как вдруг услышал:

— Не укроет тибя «зеленка», Тиретий… Шкуры с вас спускать будем, Тиретий…

Стольников опешил. Разговор велся через дешифратор связи, а это означало, что кто-то имел доступ к кодам и знал частоту, на которой работали капитан и начальник разведки.

— Это кто некультурно в разговор вмешивается? — закрываясь рукой от падающих на него веток, поинтересовался Стольников.