Тут взгляд ее метнулся к столу и зацепился за серебряный кругляшок, который я не успел еще прибрать к рукам.

— Эт-то ш-ш-ш-што ещ-щ-щ-ще такое?! — расшипелась она. — Уд-д-др-р-рать вздумал?! Огр-р-робор-р-р!! Не с-с-с-смей давать ему увольнение! Пус-с-с-сть р-р-работает! С-с-с-скотина! Утроить ему плату! Двадцать с-с-серебр-ряных пр-ремию! Денег!

На р-руки! Не давать! Чтоб нес-с-сбежал!

Мы с командиром телохранителей застыли скульптурной композицией «Шок и изумление». Взгляд Лучисолы метнулся от меня к командиру, потом обратно, потом снова на командира.

— Кого стоим? Чего ждем?

— А-а-а-а-э-э-э… — издав столь информативные звуки, Огробор встряхнул головой и хрипло спросил: — Так ты его… не того?..

— и кто из нас деревенский? — То есть не пинком под зад?

— Я его с-с-сейчас пинком впер-р-ред! Что зас-с-сгыл?! Бегом за мной!

Девушка подскочила, схватила меня за шиворот, чуть не вытряхнув при этом из халата, и буквально поволокла за собой.

Огробор отмер сразу же как странная парочка исчезла за дверью. Перед глазами его ехидно крутился жирный разноцветный вопрос: «Что это было?!». Тонкий слух разведчика и воина уловил из коридора злое приглушенное шипение Лучисолы:

— Х-хлипкая ор-р-рчанка! С-с-сейчас ты увидиш-ш-шь, кто из нас хлипкий! С-с-сейчас ты мне с-с-слолна отр-р-работаешь!

Х-хлипкая ор-р-рчанка!

Вот оно что, понял орк! Слабый человечек посмел усомниться в силе орчанки. Это обида. Страшная обида. Немудрено, что она так разозлилась. Унизительнее трудно придумать. Как она его не разорвала прямо на месте? Удивительно. А может как раз для этого и потащила в свой номер?

В подтверждение его мыслей дверь апартаментов девушки с силой хлопнула.

Огробор метнулся в коридор, и неподвижно застыл возле чуть-чуть приоткрывшейся от удара двери. Входить сразу он не решился. Рановато еще спасать парня. Вот как начнет госпожа его убивать, тогда и стоит вмешаться. Наверное. Она конечно в своем праве, но парня действительно жаль. Исполнительный, аккуратный, не заносчивый — не строит из себя первого фаворита. Уже сколько раз выходил утром из спальни госпожи, а ведет себя как ни в чем не бывало. Не хамит, не пыжится, слушается приказов, отношение к работе и оркам отряда ничуть не поменялось — все такое же доброжелательное и заботливое.

К удивлению командира из-за двери стали доносится звуки совершенно непохожие на наказание зарвавшегося человека. Скорее; на нечто прямо противоположное. Уж очень они были характерными и недвусмысленными, не предполагающими иной трактовки. Как можно иначе понимать ритмичные, все ускоряющиеся, сладострастные вздохи и стоны, порой переходящие в победное рычание и покорные судорожные всхлипывания.

Огробор настолько был изумлен таким развитием событий, главное, столь резким переходом от видимой лютой ненависти до невероятного эротического возбуждения, что остался беззастенчиво подслушивать у двери, насторожив слух до предела. Судя по всему, зря он выдал парню целую серебрушку от себя лично. За первый месяц слуга получил причитающееся ему жалование полностью, а второго не прошло еще и трети. Госпожа, наверняка, выплатит ему приличную премию или Огробор ничего не понимает в женщинах, добравшихся до мужской ласки. Однако, не отбирать же теперь?

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-р-р-р-р!! — крик Лучисолы, словно исторгнутый из самой глубины взлетающей на крыльях счастья и восторга души, возвестил об окончании «наказания» слуги.

Орк усмехнулся. Ну вот и хорошо. Похоже; не придется выгонять парня и искать кого-то на его место. Кто бы знал сколько сил затрачено на отбор, сколько денег затрачено на экипировку. Каждый раз казалось, вот наконец появился тот, кто понравится госпоже и добавит ей немного сил и терпения.