|
.. - Перед кем? Перед шведским королем? - Утешил, нечего сказать! - А я и не думаю тебя утешать. Они умолкли, и некоторое время слышались только мерные шаги шотландских пехотинцев за дверью подземелья. - Ничего не поделаешь! - сказал Заглоба. - Придется пойти на хитрость. Никто ему не ответил. - Просто не верится, что нас могут казнить, - снова заговорил через некоторое время Заглоба. - Чтоб за каждое сказанное во хмелю неосторожное слово рубить голову с плеч, да тогда в Речи Посполитой ни один шляхтич не ходил бы с головой на плечах! А neminem captivabimus? <Никого не заключим под стражу (лат.) (Neminum captivabimus nisi iure victum) - первые слова привилея, данного шляхте королем Владиславом Ягелло в Бресте в 1425 году. Привилей этот гарантировал личную неприкосновенность шляхтича до решения, вынесенного по его делу судом.> Это что, пустое дело? . - Вот тебе пример - мы с тобой! - сказал Станислав Скшетуский. - Это все по неосторожности; но я твердо верю, что князь одумается. Мы люди чужие, и ему никак не подсудны. Должен же он посчитаться с судом общества, нельзя же начинать с насилий, - так и шляхту можно вооружить против себя. Ей-ей, вас слишком много, чтобы всем срубить головы. Офицеры ему подсудны, этого я отрицать не стану; думаю только, что он поопасается войска, которое наверняка поспешит заступиться за своих полковников. А где твоя хоругвь, пан Михал? - В Упите. - Ты мне только скажи: ты уверен, что твои люди не предадут тебя? - Откуда мне знать? Они меня как будто любят, но ведь знают, что гетман надо мною. Заглоба на минуту задумался. - Дай-ка мне приказ для них, чтобы они мне во всем повиновались, как тебе, когда я явлюсь к ним. - Тебе, видно, мнится, что ты уже на свободе! - Приказ не помешает. Случалось попадать нам в переделки похуже этой, и ничего, с божьей помощью мы выходили целы и невредимы. Дай приказ мне и обоим панам Скшетуским. Кто первый вырвется на свободу, тотчас отправится за хоругвью и приведет ее, чтобы спасти остальных. - Ну что ты болтаешь! Пустые это разговоры! Кто отсюда вырвется! Да и на чем напишу я этот приказ? Что, у тебя бумага есть, перья, чернила? Совсем ты разум теряешь. - Плохо дело! - сказал Заглоба. - Ну дай мне тогда хоть свой перстень! - Бери пожалуйста, и оставь меня в покое! - ответил пан Михал. Заглоба взял перстень, надел его на мизинец и стал расхаживать в задумчивости по подземелью. Тем временем чадный светильник погас, и узники остались в полной темноте; только сквозь решетку прорезанного высоко окна видны были две звезды, мерцавшие в ясном небе. Заглоба не спускал глаз с этой решетки. - Будь Подбипента жив и сиди он с нами здесь, в подземелье, - пробормотал старик, - он бы вырвал решетку, и через час мы были бы уже за Кейданами. - А ты подсадишь меня к окну? - спросил вдруг Ян Скшетуский. Заглоба и Станислав Скшетуский встали под окном, и через минуту Ян взобрался им на плечи. - Трещит! Клянусь богом, трещит! - крикнул Заглоба. - Ну, что ты, отец, говоришь! - остановил его Ян. |
