|
Так нам надо будет согласиться, чтобы воспользоваться свободой и выступить на защиту отчизны. - Подписать документ о своем вероломстве? Да упаси меня бог! - решительно возразил Ян. - Пусть даже я потом отрекусь от предателя, все равно мое имя, к стыду моих детей, останется среди изменников. Я этого не сделаю, лучше смерть. - Я тоже! - сказал Станислав. - А я заранее вас предупреждаю, что сделаю это. На хитрость отвечу хитростью, а там что бог даст. Никто не подумает, что я сделал это по доброй воле, от чистого сердца. Черт бы побрал эту змею Радзивилла! Мы еще посмотрим, чей будет верх. Дальнейший разговор прервали крики, долетевшие со двора. В них слышались гнев, угроза и возмущение. В то же время доносились звуки команды, гулкие шаги целых толп и тяжелый грохот откатываемых орудий. - Что там творится? - спрашивал Заглоба. - А ну, если это пришли нам на помощь? - Да, это необычный шум, - ответил Володыёвский. - Нуте, подсадите меня к окну, я скорее вас разгляжу, в чем там дело... Ян Скшетуский подхватил маленького рыцаря за бока и, как ребенка, поднял вверх; пан Михал схватился за решетку и стал пристально глядеть во двор. - Что-то есть, что-то есть! - с живостью сказал он вдруг. - Я вижу пехоту, это венгерская надворная хоругвь, над которой начальствовал Оскерко. Солдаты его очень любили, а он тоже под арестом; наверно, они хотят узнать, где он. Клянусь богом, стоят в боевом строю. С ними поручик Стахович, он друг Оскерко. В эту минуту крики усилились. - К ним подъехал Ганхоф... Он что-то говорит Стаховичу... Какой крик! Вижу, Стахович с двумя офицерами отходит от хоругви. Наверно, идут к гетману. Клянусь богом, в войске ширится бунт. Против венгров выставлены пушки и в боевых порядках стоит шотландский полк. Товарищи из польских хоругвей собираются на стороне венгров. Без них у солдат не хватило бы смелости, в пехоте дисциплина железная... - Господи! - воскликнул Заглоба. - В этом наше спасение! Пан Михал, а много ли польских хоругвей? Уж эти коли взбунтуются, так взбунтуются. - Гусарская Станкевича и панцирная Мирского стоят в двух днях пути от Кейдан, - ответил Володыёвский. - Будь они здесь, полковников не посмели бы арестовать. Погодите, какие же еще? Драгуны Харлампа, один полк, Мелешко - второй; те на стороне князя. Невяровский тоже объявил, что он на стороне князя, но его полк далеко. Два шотландских полка... - Стало быть, на стороне князя четыре полка. - И два полка артиллерии под начальством Корфа. - Ох, что-то много! - И хоругвь Кмицица, отлично вооруженная, шесть сотен. - А Кмициц на чьей стороне? - Не знаю. - Вы его не видали? Бросил он вчера булаву или нет? - Не знаем. - Кто же тогда против князя? Какие хоругви? - Первое дело, венгры. Их две сотни. Затем порядочно наберется хорунжих у Мирского и Станкевича. Немного шляхты... И Кмициц, но он ненадежен. - А чтоб его! Господи боже мой! Мало! Мало! - Эти венгры двух полков стоят. Старые солдаты, испытанные. Погодите... У пушек зажигают фитили, похоже будет бой... Скшетуские молчали, Заглоба метался, как сумасшедший. |
