— Помню.

— И я тебе пересказывала какую-то дурацкую книжку, чтобы не молчать. Ты всю дорогу молчал!

— Я не знал, о чем с тобой говорить. Ты была другая.

— Виталик сказал, что я у вас не прижилась. И вообще, с меня не будет толку. А потом началась школа, и я бросила секцию. Мама считала, что гребля не для девочки.

Дельфин рассмеялся.

— Не прижилась.

— Он говорил, что мне не хватает спортивной злости!

— Наши ребята были попроще, а ты… при тебе даже выругаться боялись. Я еще удивился, откуда такая домашняя. У тебя, помню, подружка была… Леся, кажется.

— Леся. Была еще Жанна, но она бросила раньше. Мне всегда нравилась вода. На базе висела твоя фотография, кто-то сказал, наш чемпион, сейчас в армии. А потом ты вернулся!

— Помню, ты тащила байдарку и цеплялась за кусты.

— А ты помог, спустил на воду. А девчонки смеялись. Ты был… — Она запнулась. — Они все вешались на тебя! А та, крашеная, каждый день поджидала с тренировки.

— Не помню, — ухмыльнулся он, с удовольствием ее рассматривая.

— А когда ты провожал меня… один раз всего! Я думала, ты меня поцелуешь. А ты привел меня к дому и ушел. Я всю ночь проплакала.

— Дурочка! Да я боялся тебя, как пацан! Как щенок! Я не знал, о чем с тобой говорить. Ты была не для меня, Ирка. К тому же малолетка.

— Ага, а ты после армии. Взрослый мужик, на которого все вешались. Я пряталась за всеми углами и подсматривала! Ты был черный от загара, и глаза синие. Где ты сейчас?

— Здесь. В Посадовке.

— Здесь? Я думала, ты уехал. Ни разу не виделись за все двадцать лет!

— Что такое двадцать лет? — улыбнулся он. — Вроде много, а вспомнить нечего. А ты почему одна?

Ирина двинула плечом.

— Развелись.

— Почему?

Она снова двинула плечом и не ответила. Да и что было отвечать? Люди сходятся, расходятся… сначала любовь, потом скука и раздражение. И по всем статьям полное несовпадение. Дело житейское.

— Работаешь?

— В центральной библиотеке.

— У тебя кто-то есть?

Она покачала головой.

— Нет. — И спросила: — А ты?

— У меня все нормально. Как у всех. Детей нет.

— Ты собирался в институт, — вспомнила она. — На физкультурный.

— Собирался. Не получилось. Да и не любил я учебники. Я парень простой. А ты?

— Я закончила наш пед, факультет английского. Два года работала в школе, теперь в библиотеке. Сегодня у нас была репетиция…

— Репетиция? Это как?

— Мы поставили спектакль, вернее, пока репетируем. Читатели, в смысле. На английском языке.

— И ты наклюкалась на репетиции? — поддразнил он. — В библиотеке?

Ирина рассмеялась.

— Да нет же! В губернской канцелярии!

— А губернская канцелярия тут каким боком? Это та, что в парке?

— Та самая. Нас пустили порепетировать. Там работает мой друг Эмилий Иванович, замечательный человек. Нам репетировать негде, вот он и разрешил у него.

— Эмилий Иванович… — повторил мужчина. — Красиво! Он что, начальник канцелярии? Главный канцелярист?

Ирина рассмеялась — ей было удивительно легко с ним! Ей снова было шестнадцать, мир был прекрасен и удивителен, а впереди — любовь, радость, восторг, и жизнь представлялась яркой рождественской открыткой.