Пользуясь тем, что он был занят, Надежда вертела головой из стороны в сторону, пытаясь определиться на местности. Вроде бы они едут мимо какого-то зеленого массива – парка или леса. Хотя лесу откуда быть, они еще из города не выехали…

Автобус снизил скорость, вот колеса дробно простучали по мостику, затем машина запетляла, ветки хлестнули по переднему стеклу, стало светлее – видно, выехали на открытую площадку перед высоким бетонным забором, и водитель выскочил, чтобы открыть ворота. Въехали внутрь, и мотор заглох.

Старший вышел из машины и открыл снаружи дверь салона:

– Выходите по одному!

«Как в тюрьме!» – подумала Надежда, спрыгивая на землю.

Разумеется, никто и не подумал подать ей руку – Виктора не подпускали близко, а остальным и в голову не пришло.

Она огляделась по сторонам. Двор был большой и когда-то аккуратный, сейчас же завален всякой всячиной – распиленные деревья, полусгнившие бочки, покрышки от автомобиля, в углу притулился покосившийся сарай.

Дом тоже был большой, двухэтажный, с резными наличниками и красивым крыльцом. Сейчас крыльцо покосилось, один резной столбик был заменен простым едва оструганным бревном, ступеньки неровные. Двор зарос кустами непонятного происхождения, из чего следовало, что люди в нем живут нехозяйственные, как с неодобрением отметила Надежда. У хорошего хозяина деревенского дома двор чистый, а если и есть кусты, то декоративные – сирень там либо жасмин, а то и вовсе розы. Здесь же одна помойка, бандитский притон, хозяина нет.

И точно, никто их не встретил, никто не вышел на крыльцо, и собака не залаяла.

– Проходи! – крикнул старший, – Не стой столбом!

– Погодите! – спохватилась Надежда. – Я вещи возьму! – Но ее резко толкнули к крыльцу.

В сенях было темно и пахло гнилью – не то борщ прокис, не то мышь сдохла. Надежда споткнулась о порог и по инерции пролетела в кухню – обычная кухня деревенского дома, только очень захламленная. Плита почти развалилась, над ней висели старые закопченные кастрюли. Стол был покрыт вылинявшей клеенкой. Их с Виктором провели через кухню в комнату, потом пришлось нагнуться, чтобы протиснуться в маленькую дощатую дверцу. Они оказались в небольшой темной комнатке, пустой и пыльной. Из мебели там присутствовали старый полуразвалившийся комод и сломанная табуретка. В комнате было темно, потому что окно забрано снаружи ставнями. Однако свет все же проникал через маленькое окошко под потолком.

Дверь за ними закрыли, и лязгнул засов.

Виктор утомленно присел на табуретку и закрыл лицо руками, Надежда же бодро обежала комнату, подергала шпингалеты на окне и остановила свой взгляд на комоде.

– Помоги-ка! – Надежда, пыхтя, пыталась сдвинуть его с места. Несмотря на небольшие размеры, комод оказался удивительно тяжелым.

– Зачем? – уныло осведомился Виктор, подняв голову.

– Пододвинем под это окошко и выглянем наружу! – пропыхтела Надежда.

– А смысл? – вздохнул Виктор. – Что тебе неймется, береги силы…

– Смысл? – злым шепотом ответила Надежда. – Очень большой смысл, мне нужно номер этого автобуса узнать, который нас сюда вез. У меня там вещи остались! Между прочим, ценные!

Собираясь на юбилей, Надежда перебрала свою одежду и осталась недовольна. Все-таки в ресторан идти, а у нее… Нет, конечно, костюм-то приличный легкий у нее был, да не какой-нибудь летний в жутких малиновых розочках, а дивного серо-голубого цвета с серебристым отливом. Костюм сидел отлично, ей очень шел, и мужу нравилось. Но кто его знает, что там за ресторан, может, надо в вечернем… Бегать по магазинам не было ни времени, ни лишних денег, так что Надежда поступила просто: попросила что-нибудь приличное у своей школьной подруги Сони Бломберг.