Надежда подумала, что слова о жалостливой женской натуре вряд ли относятся к ее попутчице.

Вдруг ее слегка подбросило на сиденье: наверное, Виктор повернулся в рундуке, пытаясь поудобнее устроиться.

– Никак трогаемся? – проговорила Галина Ивановна, взглянув на Надежду, – Кажется, поезд дернулся…

В это мгновение дверь купе отъехала в сторону, и в проеме появились те двое полицейских, которых получасом раньше Надежда видела в коридоре.

– Документики попрошу! – произнес старший из них, с сержантскими нашивками.

Надежда засуетилась, полезла в сумочку, вытащила паспорт. Галина Ивановна молча, без всякой суеты протянула сержанту твердую красную книжечку. Тот захлопал глазами, покраснел, затем побледнел и вытянулся в струнку.

– Виноват, товарищ генерал! – выдавил он севшим от волнения голосом. – По всему поезду документы проверяем… приказ начальства… если бы знал, я бы не посмел…

– Ни в чем ты не виноват! – усмехнулась Галина. – Приказ есть приказ, проверяешь документы – так у всех проверяй!

– Так точно! – Сержант от усердия пустил петуха. – Убийцу ищем… поэтому все вагоны приказано проверить…

– Убийцу? – удивленно переспросила Галина Ивановна. – Разве при экстренной остановке были жертвы?

– Никак нет! – сержант приободрился, поняв, что генерал не все знает. – В этом вагоне убита женщина. Ее попутчик пропал… скорее всего, он и есть убийца…

Надежда снова почувствовала толчок снизу: на этот раз Виктор, наверное, дернулся от волнения. Чтобы скрыть этот подозрительный факт от полицейских, а особенно – от наблюдательной Галины Ивановны, она привстала, чтобы взять со столика бутылку минеральной воды.

– Почему вы думаете, что убийца – попутчик той женщины? – спросила она, отпив глоток.

Сержант посмотрел на Надежду недоуменно. С одной стороны, она казалась особой, недостойной внимания, и отвечать ей вовсе не обязательно. С другой – ехала в одном купе с генералом… кто ее знает, может, тоже большое начальство!

– Потому что кто же еще? – проговорил он строго. – Опять же, купе ночью изнутри запирают, так что никто посторонний туда попасть не может… и сбежал, опять же, чем подтвердил свою вину…

Диван под Надеждой снова вздрогнул.

– Наверное, сейчас поедем… – с надеждой в голосе проговорила Галина Ивановна.

– Разрешите продолжить проверку? – отчеканил сержант, повернувшись к ней. Кажется, он окончательно свыкся с высоким званием пассажирки.

– Разрешаю, сержант! – ответила та и, едва дверь захлопнулась за полицейскими, повернулась к Надежде:

– Странно, однако, – поезд остановился, и тут же – убийство…

Диван под Надеждой снова вздрогнул, но на этот раз вздрогнула и посуда на столе, и зеркало на стене, лязгнули стыки между вагонами, и поезд медленно двинулся вперед.

– Ну, слава богу, наконец поехали… – вздохнула Галина Ивановна и снова принялась переодеваться ко сну.

На этот раз Надежда даже не пыталась заснуть: к стуку колес, к духоте, к сонному бормотанию попутчицы прибавилось сознание того, что под ее диваном, неудобно скорчившись, лежит живой человек.

Спустя примерно час, убедившись, что со стороны Галины доносится ровное сонное дыхание, изредка перемежающееся тихими музыкальными всхрапами, Надежда свесилась с дивана, приникла к щели рундука и прошептала:

– Ну, как ты там?

Дыхание Галины затихло, и генеральша хорошо поставленным голосом проговорила:

– Нормально!

Надежда замерла, испуганно глядя на соседку.