Но вот - воцарилась на Руси и в окрестностях безграничная свобода для каждого лгать что угодно, - и нынешние энтузиасты рвутся чуть ли не жарче прежних гебистов: теперь, спустя 27 лет, ту старую фальшивку, оживлённо преподносимую как сенсацию, подхватило нью-йоркское "Новое русское слово" (24.3.2003), киевские "Столичные новости" (1.4.2003), за ними эмигрантская украинская газета - кто со ссылками на Интернет, кто на разных авторов - а текст статьи всюду один, слово в слово, - и дальше и дальше раскатом, теперь уже неприкрыто сплетаясь у обвинителей с гневным раздражением моим недавним двухтомником "Двести лет вместе". - Кто-то из читателей стал возражать - и что же сегодняшнее демократичнейшее "Новое русское слово"? Оно не побрезговало осведомиться о "подлинности документа" у генерала ГБ Филиппа Бобкова, бывшего начальника того самого 5-го (Идеологического) Управления КГБ, возглавителя всей тогдашней травли меня и правой руки Андропова. И Бобков, естественно, выразил, что "документ" очевидно вполне достоверен - а только, вот, не КГБ его распространяло. - А кто же мог?.. Да "кто-то" самовольно нашёл в секретном архиве и распространил... И этим вздором дурачат сегодняшнего русскоязычного американского читателя! Как сомкнулись нынешние "правдоискатели" с ещё не отмершими дубами КГБ!

И с какой настойчивостью теперь вновь внедряется и втверживается аргумент от Ржезача и

М. Якубовича (единственного из старых зэков, кто согласился сотрудничать с ними против "Архипелага"), что приведенный мною в "Архипелаге" эпизод моей вербовки в осведомители - несомненно имел стержневое продолжение сквозь всю мою лагерную жизнь. И хотя ни на шарашке Марфино, ни в Экибастузе не имеется тому ни единого свидетельства или факта, но доказательство ведут "от противного": это не могло быть иначе! не могло быть, чтобы не...! Настаивают, что в Гулаге всякий "спецнаряд" должен иметь визу оперуполномоченного, иначе он не может состояться, - и стало быть при всех дальнейших перемещениях зэк не может "слезть с крючка". - В пределах Гулага - может и так, только из лагерька на Калужской заставе меня перемещали не внутригулаговским "спецнарядом", меня "распоряжением министра внутренних дел" выдернули вне системы Гулага - в Отдел Спецтехники МВД, куда собирали специалистов из лагерей, - и поражённое начальство уже через два часа отправило меня прочь из лагерной зоны - в Бутырки.

Моя душа совершенно чиста. Ни от моих односидчиков на шарашке (ни, кстати, и от Виткевича, там же сидевшего), ни в Особлаге - я никогда не встречал обиды, упрёка или подозрения, но только полное, неизменное доверие - как и в грозные годы Экибастузского лагеря (1951 - 1952), когда стукачи валом валили спасаться за каменными стенами у начальства, а бригадиры бежали со своих должностей, ставших опасными, - я же, по просьбе моих товарищей из Мехмастерских, перешёл с каменщика в их бригадиры, и оставался им до исчерпания нашего мятежа в январе 1952 года.

Но вот сейчас явно избрано: опорочить меня как личность, заляпать, растоптать само моё имя. (А с таимой надеждой - и саму будущую жизнь моих книг?)

Этот приём выпукло проявился при первом же перебросе газетной кампании на территорию России - в развязнейших ухватках и брани журналиста "Московского комсомольца" (сентябрь 2003) по адресу книги "Двести лет вместе" и её автора. Дейч грубо искажает главу из моей книги об участии евреев в войне. Именно в противовес расхожему представлению, что многие евреи уклонялись от армии, - я добыл и впервые привёл никогда прежде не публиковавшиеся архивные данные Министерства обороны, из которых следует, что число евреев в Красной армии в годы Великой Отечественной войны было пропорционально численности еврейского населения, то есть пропорция соответствует средней по стране (Часть II, с.