Он испытал истинное удовольствие, увидев, как лицо Ремки бледнеет.

– Возможно, он прячется на территории лагеря, – предположила женщина.

– Возможно, – ответил Блэкмур, показав свои белоснежные зубы в неприятном подобии улыбки. – Будем на это надеяться… ради вашего же блага, майор Ремка. Обыскать лагерь. Сейчас же!

Она бросилась выполнять приказ, раздавая команды своим людям. Тралл точно не был настолько глуп, чтобы явиться на построение, как собака на свист хозяина. Конечно, вероятность, что он где-то здесь, существовала, но Блэкмур подсознательно чувствовал: Тралл ушел. Он был в другом месте и занимался… Чем? Что же он мог задумать вместе с дрянью Таретой?

Он поднялся по лестнице в свои покои, тихонько открыл дверь и вошел в свою спальню. Свет упал на лицо спящей Тареты. Медленно, стараясь не разбудить ее, Блэкмур сел на постель. Затем стянул перчатки и потянулся к ее нежной светлой шее. Она была очень красива. Прикосновение к ней взволновало его, ее смех его тронул. Но только и всего.

– Сладких снов, моя милая изменница, – прошептал Блэкмур, наклонился и поцеловал Тарету. Боль в сердце не прошла, но он сумел безжалостно ее подавить. – Спи спокойно, пока ты мне не понадобишься.

9

Спустя несколько дней, во время которых Тралл упрямо продвигался сквозь заросли, ветер вдруг сменил направление и донес до его ноздрей сладкий аромат жарящегося мяса. Он глубоко вдохнул, словно мог насытиться одним только запахом. Охваченный чувством сильнейшего голода, орк повернул ему навстречу.

Впрочем, хотя его тело требовало пищи, Тралл не позволил голоду затмить себе рассудок. Это оказалось весьма кстати, поскольку едва он ступил к опушке леса, его взору предстали сразу десятки людей.

День выдался ясным и теплым. Один из последних таких дней в эту осень, и люди весело готовили себе пир, от которого у Тралла потекли слюнки. Здесь были буханки свежеиспеченного хлеба, корзины свежих фруктов и овощей, горшки с вареньем, маслом и паштетами, круги сыра, бутылки вина и меда, а в центре всего – два поросенка, медленно прокручивающихся на вертеле.

У Тралла подкосились колени, и он медленно опустился на землю, с упоением уставившись на всю эту пищу, разложенную перед ним, словно чтобы его подразнить. На поляне дети забавлялись с обручами, флажками и другими игрушками, названия которых были Траллу неизвестны. Матери кормили грудью младенцев, а девушки чинно танцевали с парнями. То была картина счастья и довольства, и Траллу хотелось быть ее частью даже сильнее, чем насытиться.

Но здесь ему было не место. Тралл был орком, чудовищем, существом с зеленой кожей, черной кровью и сотней других неприятных эпитетов. Поэтому он просто сидел и наблюдал, как крестьяне пировали и танцевали, пока не опустилась ночь.

Взошли луны – одна белая и яркая, другая синевато-зеленая и прохладная. Вещи, тарелки и остатки еды были собраны и уложены. Тралл следил за тем, как крестьяне уходили по извилистой тропинке, а вскоре в крошечных окнах их домов зажигался свет. Он все выжидал и выжидал, наблюдая, как луны медленно смещаются по небу. И лишь спустя много часов после того, как последняя свеча в окнах погасла, Тралл встал и бесшумно прокрался к деревне.

Нюх у Тралла всегда был острым, а сейчас, когда он почуял аромат пищи, стал еще сильнее. Он шел на запах, приближаясь к окнам и выхватывая буханки хлеба, которые заглатывал целиком, вскрывая корзинки с яблоками, выставленные у дверей, и жадно сгрызая эти маленькие сладкие фрукты.

Сок стекал по его голой груди.