– Смотри, чтобы было горячо, Грикик, – прикрикнула она. – И не забудь на этот раз про травы!

– Да, моя госпожа, – отозвалась орчанка вяло.

Почти тотчас же Ремка почуяла очищающий аромат сушеных трав и цветов. С тех пор, как она начала работать в лагере, ей постоянно казалось, что от нее воняет. Ей не удавалось вывести запах с одежды, зато она могла окунуть тело в горячую ароматную ванну и очистить свою кожу и длинные черные волосы.

Ремка одевалась на мужской манер, что оказалось гораздо практичнее, чем если бы она предпочитала всякие женские глупости. Проведя многие годы на полях сражений, она привыкла одеваться сама и это ее вполне устраивало. Сейчас она со вздохом стянула сапоги, отставила их в сторону, чтобы Грикик забрала их на чистку, и тут в дверь внезапно постучали.

– Надеюсь, это не какие-нибудь дурные вести, – пробормотала майор, открывая дверь. – В чем дело, Варик?

– Вчера мы поймали орка, – начал тот.

– Да-да, я читала твой доклад. Пока мы говорим, у меня ванна остывает, так что…

– Мне тот орк показался знакомым, – продолжил Варик.

– Во имя Света, Варик, они все на одно лицо!

– Нет, этот выглядел по-другому. И теперь я знаю, почему.

Солдат отступил в сторону, и проем загородила высокая внушительная фигура. Майор Ремка мгновенно напряглась, отчаянно пожелав, чтобы ее сапоги сейчас были на ней.

– Генерал-лейтенант Блэкмур, – проговорила она. – Чем могу служить?

– Майор Ремка, – сказал Блэкмур, сверкнув белоснежными зубами над аккуратно постриженной черной бородкой. – Полагаю, вы нашли моего ручного орка.

– О да, – печально проговорил Келгар. – Когда-то, прежде чем мы стали гордой, жадной до битв Ордой, народ орков жил кланами. И в этих кланах были те, кто знал магию ветра и воды, неба и земли, всех духов природы, и они жили в гармонии с этими силами. Мы называли их «шаманами», и пока не появились чернокнижники, их умения были всем, что мы знали о силе.

Последнее слово будто бы ввергло Келгара в ярость. Он плюнул и, впервые проявив характер, прорычал:

– Сила! Разве она кормит наш народ, растит наших детей? Наши предводители держали ее всю при себе, позволяя стекать к нам лишь тонкой струйке. Они сделали… нечто, Тралл. Не знаю, что именно. Но как только мы были повержены, все наше желание сражаться утекло, словно из открытой раны. – Он опустил голову, положив ее на руки, скрещенные на коленях, и закрыл свои красные глаза.

– Так вы все утратили желание сражаться? – спросил Тралл.

– Все, кто здесь, – да. Тех, кто сражался, не поймали, а если и пытались поймать, то убили при сопротивлении. – Глаза Келгара оставались по-прежнему закрыты.

Тралл уважал желание орка побыть в тишине. Его охватило разочарование. Рассказ Келгара походил на правду, и, чтобы убедиться в этом, Траллу достаточно было просто оглядеться вокруг. Что же такое с ними случилось? Как могла целая раса так исказить свою натуру, что все они оказались здесь, повергнутые еще до того, как были схвачены и брошены в гнусный загон?

– Но в тебе, Тралл, желание сражаться еще сильно, пусть твое имя и говорит об обратном. – Келгар вновь открыл глаза и теперь будто бы прожигал взглядом Тралла. – Наверное, то, что ты вырос среди людей, позволило тебе избежать нашей участи. Есть и другие, такие, как ты, и они еще на свободе. Стены здесь не настолько высоки, что ты не сможешь по ним взобраться, если пожелаешь.

– Не высоки, – с готовностью подтвердил Тралл.