Григорий Николау и так уже служил рабом у каменной твари столько, сколько себя помнил, и у него не было никакого желания поступать на службу к еще одному господину, тем более что тот и другой вели меж собой борьбу за превосходство не на жизнь, а на смерть. И потом, Петер Франтишек не сказал о том, какова конечная цель этой борьбы. Наверняка тут было еще что-то, помимо желания положить конец жуткому царствованию грифона. Связанному магу было нужно что-то еще — быть может, власть над домом или над силой, что обитала в нем.

Последние «кадры» видения Григорий помнил ярко и отчетливо. Что за морда появилась в дверях? Даже вспоминая о ней, Григорий содрогался от ужаса. Без сомнения, он страшился этой жуткой пасти, она вызывала у него отвращение, и тем не менее его тянуло к ней, как тянет мотылька к пламени. Почему?

Григорий покачал головой и тем самым совершил ошибку. Боль ударила в виски с такой силой, что Григорий, застонав, опустил голову на подушки. Он долго лежал, глядя в потолок.

Его жизнь перестала течь привычным руслом, как текла уже несколько веков. Он привык к тому, что какое-то время мог жить на одном месте, при этом старательно избегая контактов с другими магами и пытаясь изобрести какой-то способ, с помощью которого можно было бы скрыться от грифона. Порой его по самым разнообразным причинам пробовали преследовать люди типа Петера, однако они довольно быстро уходили из его жизни. А потом вдруг совершенно закономерно возникала необходимость переезда в другое место, где схема повторялась заново. И так — до бесконечности. Кое-какие изменения в правилах игры, в которую с Григорием играл Фроствинг, прослеживались, но неизменным всегда оставалось постоянство. Теперь же постоянству пришел конец. Дом, человек, привязанный к странному металлическому креслу, Тереза… все это было так не похоже на его прошлое. Казалось, будто эта цепь событий и вправду должна была привести к какой-то развязке.

Тереза… Невзирая на звучавший в ушах ансамбль молотов и наковален, Григорий повернулся на бок и подвинул к себе телефон. Франтишек заверял его в том, что Тереза цела и невредима, но верить ему на слово Григорий не собирался. Он должен был сам убедиться в том, что Тереза жива, пусть даже она не станет с ним разговаривать и повесит трубку.

Григорий начал набирать номер, и вдруг веки его отяжелели, начали слипаться, к головной боли добавилось головокружение. Пальцы задрожали, и телефонная трубка выпала из них.

— Нет! Только не сейчас!

Перед глазами Григория полыхнул образ восседавшего на арке ворот Фроствинга. Он не мог встретиться взглядом с треклятым каменным демоном после встречи со связанным магом. Грифон обязательно узнает правду. В сознании Григория не было для него недоступных уголков. Фроствинг имел доступ к любой мысли, к любому сну.

Григорий заставил себя открыть глаза и потер лоб. К его изумлению, головокружение немного отступило и моргать стало легче. Григорий пока решил не шевелиться, боясь, что любое движение усилит головокружение.

Мало-помалу его состояние вернулось к норме. Как только он убедился в том, что тревожные симптомы исчезли окончательно, он в изумлении вытаращил глаза. Сколько он помнил себя, он постоянно пытался защититься от появлений Фроствинга, закрыться от него, стать недоступным для мерзкого грифона. Наконец это ему удалось!

«Нет, — мысленно поправил себя Григорий. — Очень может быть, что я всего-навсего одолел головную боль». Ему казалось маловероятным, что он предотвратил явление злобного каменного гостя. Скорее всего неприятные ощущения остались после действия того снадобья, которое ему впрыснул слуга.