Григорий хотел было сказать что-то, но с губ его не сорвалось ни единого слова. Тем не менее мужчина сразу посмотрел в его сторону.

Глаза у него оказались серо-голубые.

Первым порывом Григория было дать выход отчаянию, переполнявшему его, но потом он понял, что мужчина смотрит не на него, а мимо него. Еще мгновение — и мужчина повернул голову в другую сторону. Удостоверившись в том, что транспорта на улице нет, незнакомец ступил на проезжую часть и зашагал к дому.

Григорий протянул ему вслед руку в попытке остановить его. К его ужасу, рука проткнула незнакомца насквозь. Григорий попробовал крикнуть, но опять не сумел издать ни звука. В отчаянии он бросился за мужчиной, надеясь на то, что сумеет что-нибудь предпринять, пока не станет слишком поздно.

Про ворота Григорий вспомнил только тогда, когда и он, и незнакомец уже были, на другой стороне улицы. Против воли Григорий поднял глаза.

Грифон ухмылялся. Фроствинг не шевелился — статуя как статуя, все же Григорию пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не задать стрекача, как в прошлый раз.

Его спутник подошел к воротам вплотную. Григорий отступил в сторону и стал ждать, что будет дальше.

Незнакомец устремил взгляд на скульптурное изображение Фроствинга и заговорил. К собственному изумлению, Григорий обнаружил, что слышит его голос. А голос звучал решительно, хотя и не бесстрашно:

— Я пришел.

И вот тут Фроствинг зашевелился.

Григорий Николау ахнул. Грифон двухфутового роста раскинул каменные крылья и наклонил голову, дабы получше рассмотреть гостя. Фроствинг прищелкнул языком, отчего Григорий чуть было снова не бросился бегом куда глаза глядят, и произнес:

— Можешь войти, Мэтью Эмрих.

А Григорию — ни слова, ни полслова, ни смешочка. Похоже, грифон только Эмриха из них двоих и видел. Тем не менее Григорий изо всех сил старался стоять неподвижно, дабы не привлечь внимания Фроствинга к своей персоне.

Он вздрогнул от резкого металлического скрипа. Оторвав взгляд от скульптуры, увидел, что ворота сами по себе открываются. Мэтью Эмрих пока не вошел — видимо, ждал, пока ворота распахнутся пошире.

Как только створки разошлись наполовину, лысеющий Эмрих шагнул вперед. Григорий, преодолев панический страх перед склабящимся чудовищем, ухитрился схватить Эмриха за руку. И вновь его рука прошла сквозь тело Эмриха, словно его не существовало, — а может быть, не его, а самого Григория. Григорий отмахнулся от леденящей сердце мысли. Сейчас значение имело только одно: Мэтью Эмрих вошел в ворота и шагал к дому все быстрее и быстрее.

Николау бросил последний взгляд на Фроствинга. Тот повернул голову и глядел вслед удаляющемуся гостю. Наконец у Григория хватило храбрости шагнуть под арку.

Грифон — ноль внимания.

Григорий позволил себе сделать выдох. Однако Эмрих был уже в непосредственной близости от дома. Беззвучно крича, Григорий припустился бегом следом за ним. Если Эмрих переступит порог этого дома, нечего и думать о том, чтобы спасти его. Ну хорошо, он его догонит, а что дальше?

«Послушайте! — пытался прокричать Григорий. — Вернитесь! Вам надо вернуться!» Наконец он поравнялся с Эмрихом.

Тот не слышал предостережений и быстрым шагом приближался к дому по дорожке, идущей под уклоном вверх. Григорий забежал вперед, загородил ему дорогу, но отошел в сторону — не было никаких сомнений в том, что Эмрих попросту пройдет сквозь него.

Еще несколько ярдов — и Эмрих подойдет к дому.

Григорий чувствовал, что в доме кто-то есть, он догадывался, что это создание намного более древнее, нежели сам дом. Ощущение тьмы, мрака заставило Григория вспомнить и о Франтишеке, и о грифоне сразу. Если бы дело касалось его самого, Григорий бы больше ни шагу не сделал в сторону этого мерзкого логовища, но речь шла о жизни другого человека.