— Я — царь, — сказал Диомед. — Люди должны слушаться меня.

— Ты станешь царем, и люди будут слушаться тебя, — возразил ему тогда Геликаон. — Но сейчас, мальчик, мы оба должны подчиняться царице.

— Это несправедливо, — пожаловался Диомед. — Ты же плавал с Одиссеем на «Пенелопе», когда был маленьким.

— Я был на три года старше тебя. В следующий раз, когда я увижу Одиссея, спрошу, сможешь ли ты отправиться с ним в плавание когда-нибудь.

— Ты сделаешь это? О, это будет чудесно. Ты разрешишь, мама?

Изящная золотоволосая царица Халисия посмотрела на Геликаона с мягким упреком.

— Да, — сказала она. — Если Одиссей согласится.

— Он согласится, — воскликнул Диомед, — потому что я такой же храбрый, как Геликаон.

— Еще храбрее, — уверил его сводный брат. — Когда мне было столько же лет, как тебе, я всего боялся.

— Даже пауков?

— Особенно пауков.

Мальчик вздохнул.

— О, Геликаон, я хотел бы отправиться с тобой в Трою. Я бы познакомился с моим великим дядей Приамом и братом Гектором. Правду говорят, что он собирается жениться на прекрасной Креусе?

— Нет, неправда. А что ты знаешь о прекрасных женщинах?

— Я знаю, что у них должна быть пышная грудь, и они должны целовать мужчин все время. Разве Креуса не прекрасна? Павзаний считает ее красивой.

— Да, она красива. У нее темные длинные волосы и милая улыбка.

— Так почему ты не женишься на ней? Разве великий дядя Приам не хочет этого? И мама говорит, что это будет выгодно для Дардании. А ты сказал, что мы оба должны слушаться маму.

— Все это правда, маленький брат, — пожал плечами Геликаон, — но между мной и твоей мамой полное понимание. И я буду верен ее воле во всем. Но я решил жениться только на женщине, которую буду любить.

— Почему ты не можешь сделать и то, и другое? — спросил мальчик. — У Павзания есть жена и две любовницы. Он говорит, что он всех их любит.

— Павзаний — плут, — сказал Геликаон.

Царица Халисия подошла, чтобы спасти его от вопросов мальчика: «Геликаон может жениться по любви, потому что он не правитель, и ему не нужно считаться с нуждами государства. Но ты, мальчик, будешь царем, и, если ты будешь плохо себя вести, я выберу для тебя глупую, косую, кривоногую жену с торчащими зубами. Диомед весело рассмеялся. «Я сам выберу себе жену, — заявил он, — и она будет прекрасна. Она будет обожать меня». «Да, она будет, — подумал тогда Геликаон. Диомед превратится в красивого юношу, нежного и внимательного».

Поднимался ветер, и Геликаон навалился на штурвал. Его мысли вернулись к любимой дочери Приама. Креуса, как говорил Диомед, была очень красивой. Но еще она была очень жадной — ее глаза сверкали только тогда, когда в них отражалось золото.