Она исподлобья посмотрела на меня:

— Ты не знаешь?

— Видимо, нет.

— Я не из благородных, и у моей семьи нет Богов-покровителей. А тратить зелёнку, просто чтобы хоть кто-то из них, — она ткнула пальцем в потолок, — заметил, нет уж, спасибо, я не настолько отчаялась. Это выглядит так жалко. Все эти безродные заходят в Храмы с лицами, наполненными воодушевлением, а выходят зарёванными и разбитыми, — она презрительно поморщилась, но я заметил, как в глубине её глаз промелькнула боль.

Маша взяла блокнот, что-то быстро в нём чиркнула и передала его мне. Её пальцы случайно задели моё запястье, и Маша внезапно застыла, уставилась в пустоту и прошептала:

— Спасти. Они умирают.

Очнувшись от транса, она уже осознанно посмотрела на меня и сказала:

— Тебя не хотят обмануть.

Я думал, что она попросит объяснений, но от неё не последовало ни одного вопроса. Кристина и Егор переглянулись, но тоже промолчали, потому что Маша явно боялась расспросов — так отчаянно она притворялась, что ничего не произошло.

— Ладно, ребята, мне пора, — я поднялся. — Нужно разобраться с кое-какими делами.

— Помощь не нужна? — уточнил Егор.

— Справлюсь.

Я вытащил смартфон и забил в поиске «посёлок Рассветный». Три часа на автобусе. Коридор был пустым, поэтому я расслабился и особо не смотрел по сторонам. Зазевавшись, я случайно в кого-то врезался — смутно знакомая женщина лет тридцати с орлиным носом схватила меня за плечи и встряхнула. Её взгляд затуманился, глаза закатились, и она прошептала:

— Кошку вот-вот схватят за хвост. Ты больше никогда не увидишь свою подружку. Исчезнет! Исчезнет навсегда!

Да что же мне так везёт на прорицательниц? Я подхватил женщину, которая уже начала заваливаться, и потащил к ближайшей лавочке. Я вспомнил, где её уже видел — в ректорате, она что-то кричала о горящей Москве и точно так же впала в полубессознательное состояние. И что же с ней делать? Отнесу её в лазарет, пусть докторша разбирается, я всё-таки не специалист по оракулам. Но в этот момент из-за угла вырулил Виктор Викторович — увидев эту дамочку, лежающую на лавочке, он встрепенулся и подбежал к ней.

— Спасибо, Ломоносов, — благодарно кивнул он мне. — У Анны Викторовны иногда случаются припадки. В такие моменты ей нужен присмотр, чтобы она себе не навредила.

Услышав его голос, Анна Викторовна резко распахнула глаза и закричала:

— Горит! Москва горит!

Виктор Викторович обнял её и бросил мне через плечо:

— Не переживай, её предсказания всё равно не сбываются. Можешь идти, я разберусь.

Странно. Я мысленно повторил её слова: «Кошку вот-вот схватят за хвост. Ты больше никогда не увидишь свою подружку. Исчезнет! Исчезнет навсегда!» Она говорила о Маше Кошкиной? Беспокойство поднялось в моей груди, но директор сказал, что предсказания этой сумасшедшей никогда не сбываются? Да и Маша ходит абсолютно спокойная, её ничто не тревожит. А уж если бы ей кто-то угрожал или преследовал, она бы не смогла скрыть тревогу. Да и про горящую Москву Анна Викторовна кричала ещё неделю назад.