— Я слышал всё, что вы говорили моим подчинённым, — сообщил Император.

— Хорошо.

— У меня вызывает отторжение сама мысль, что жизнь моей дочери будет зависеть только от необученного первокурсника.

— Хорошо.

— Мы охотились за «Свободной магие» несколько лет. Они умело скрывались и заметали следы. Несмотря на то, что у них нет божественной поддержки, они обладают большой силой.

— Хорошо.

Император странно на неё посмотрел и уточнил:

— Вы внезапно растеряли весь свой словарный запас?

— Хоро… — Анна Викторовна осеклась и покраснела как маков цвет. — Нет-нет-нет. Конечно же нет! Просто мне особо нечего добавить.

— Я не буду вас уговаривать, — заявил Император, и Анна Викторовна решила, что всё, вот он и бесславный конец. Сейчас её отправят на опыты Психотроникам, и никакое божественное воплощение её не защитит. Однако Император её удивил. Ровным голосом он произнёс: — Я соглашусь с вашими доводами. К несчастью, проверить вашу информацию я не в состоянии. Психотроники… Сами понимаете, сильных оракулов в здравом уме почти не осталось. А те, кто остался, не горят желанием сотрудничать. Все допускают ошибки, — Император поймал её взгляд, и Анна Викторовна почувствовала себя как кролик перед удавом. — Я передам управление операцией по освобождению моей дочери в ваши руки. Вы — главная. Если вы уверены, что Ломоносов справится — пусть он идёт без подкрепления. Моя гвардия будет наблюдать издалека. Но… вы же понимаете, что у всего есть последствия?

— Что ждёт меня? — уточнила Анна Викторовна. — И в каком случае?

— Если с моей дочерью произойдёт что-то… неприятное, то вы умрёте, — спокойно ответил Император, словно речь шла о погоде. — А также будут казнены ваши близкие родственники, как соучастники в преступлении против государства. Предвосхищая ваши вопросы: да, ваш брат — тоже. Мы с ним хорошо общались, и он был весьма полезен… Однако незаменимых людей не бывает.

— Но это же несправедливо! — воскликнула Анна Викторовна.

— После интервью моего разгневанного сынам меня считают едва ли не чудовищем, которому наплевать на своих детей. Если Маргарита умрёт, то меня распнут, потому что я повёлся на бредни сумасшедшего оракула, — Император слегка улыбнулся. — Мне не хочется убивать вашего брата. И уж тем более нет смысла уничтожать божественное воплощение. Мокошь может сильно расстроиться. Но мне придётся показать всю ярость отца, понёсшего тяжёлую утрату. Полетят головы. Много голов, — Император поднялся и прошёл к двери. На пороге он остановился и небрежно бросил через плечо: — Через пять минут к вам придут мои гвардейцы. Озвучьте им ваше окончательное решение, и они безропотно его примут.

Хлопнула дверь, и Анна Викторовна судорожно вздохнула. Она и раньше понимала, что на кону стоит её собственная жизнь, но это было словно на втором плане. Где-то там, вдалеке, на горизонте маловероятностей. Сейчас ей стало невероятно страшно. Своей жизнью она ещё могла распоряжаться, но жизнью брата… Нет, Ломоносов о таком не предупреждал! Во рту пересохло так сильно, что было тяжело глотать. Вот он — последний шанс отступить! Анна Викторовна окаменела, когда в комнату вошли Тощий и Рыжий.

— Никаких новых видений? — осведомился насмешливо Рыжий.

Анна Викторовна молча пялилась на него, не в силах вымолвить ни слова. Это было самое сложное решение в её жизни. Сдаться и не подставлять брата или идти до конца, несмотря на опасность? Она впилась ногтями в мягкие кожаные подлокотники и произнесла, скрывая дрожь в голосе:

— Нет. Ломоносов должен пойти один.

Глава 25

Надо мной ставили опыты.