— Не люблю, когда при мне бьют тех, кто не может дать сдачи, — спокойно ответил он.

— С каких это пор, интересно знать, ты стал заботиться о слабых? — крикнул Ричард и, не дожидаясь ответа, наклонился вперед. — Ты готова покаяться, Элис?

— Покаяться? В чем?

— В убийстве моей жены, разумеется. Или за тобой числятся и другие преступления?

— У меня не было причин убивать леди Хедвигу, — упавшим голосом сказал Элис.

— Можешь говорить, что тебе вздумается. Какие еще причины? Трое слуг готовы подтвердить, что ты дала ей яд. Этого будет более чем достаточно для Его Величества.

В том, как Ричард произнес слова «Его Величество» прозвучала скрытая насмешка.

— Но я не…

— Ты знаешь, к чему приговаривают женщин, уличенных в отравлении? Их сжигают заживо. Это долгая, мучительная смерть. Ведьмы на костре кричат и воют до тех пор, пока пепел не забьет им глотку, а огонь не спалит все их внутренности.

Элис подняла на брата округлившиеся от ужаса глаза.

— Нет, — прошептала она.

— Как правило, костер разводят таким образом, чтобы ведьма как можно дольше не теряла сознания и у нее было время подумать о своих грехах.

Ричард глотнул из кубка и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Я не убивала леди Хедвигу.

— А я говорю, что это ты убила ее. И никто не посмеет уличить меня во лжи, не так ли, Грендель?

— Подарите ей жизнь, — лениво произнес Саймон, и Ричард повернул голову, чтобы окинуть чародея презрительным взглядом.

— Подарить ей жизнь? — переспросил он. — Клянусь небом, ты слишком озабочен ее судьбой.

— К чему чрезмерные мучения? Все эти хлопоты? Суд короля?

— Мучения никогда не бывают чрезмерными, — ответил Ричард, складывая в ухмылке свои толстые губы. — Мне всегда доставляет огромное наслаждение наблюдать за пытками и казнями.

Элис выпрямилась, благодаря в душе бога уже за то, что длинное платье не позволяет увидеть, как дрожат и подкашиваются ее ноги.

— Если у вас нет больше вопросов ко мне, милый братец, я хотела бы вернуться назад, в свою тюрьму на колесах.

— Только один, моя дорогая. Хочу проверить, не обманул ли меня мой верный Грендель.

Элис бросила короткий взгляд на Саймона, но его лицо по-прежнему оставалось непроницаемым.

— Итак, я хочу знать, дорогая Элис, лишил ли он тебя девственности?

Элис сумела не покраснеть и даже сохранила спокойствие на своем лице.

— Зачем вам это?

— Видишь ли, неизвестно, чем закончится наше путешествие. Ты можешь умереть на костре или под пытками, но и Саймону могут отрубить голову. Чего только не случается на свете. Ты — дорогой товар, Элис, но тебя невозможно будет сбыть с рук, если ты ждешь ребенка. Где я найду такого дурака, который согласится сделать своим наследником ублюдка, прижитого неизвестно от кого? Я хочу быть уверен в том, что ты сохранила свою девственность, и тогда тебя можно будет выдать замуж по второму разу.

— Но я уже замужняя женщина, и брак мой освящен церковью.

— Если Грендель не способен делать детей, этот брак легко можно расторгнуть, — глубокомысленно сказал Ричард, ковыряя в зубах кончиком своего кинжала. — Мне кажется, что я не стану теперь искать богатого и знатного мужа для Клер. У меня на нее свои… планы. Так что остаешься только ты. Отвечай, Элис. Грендель лишил тебя девственности или нет?

— Я не знаю, кто такой Грендель.

— Ты начинаешь утомлять меня, ведьма! Скажи, Саймон Наваррский спал с тобой? Делал с тобой то, что каждый мужчина проделывает с женщиной, когда они лежат в одной постели?

— Я воспитывалась в монастыре, братец, и ничего не знаю о том, ЧТО все мужчины делают с женщинами в постели.