– А Этельстан вместо этого нанес удар с востока.

– Что будет дальше? – Взгляд бледных глаз впился в меня.

– Как знать, государь?

Он коротко кивнул:

– Допустим, Константин уцелеет. Что тогда?

– Скотты – народ гордый, – отозвался я. – И дикий. Они захотят отомстить.

– Этельстан желает править скоттами?

Я поразмыслил над этим, потом покачал головой:

– Ему нужна Нортумбрия, и только. И еще он хочет, чтобы шотландцы ушли из Камбрии.

Анлаф в задумчивости нахмурил лоб:

– Константин не примет сейчас боя. Если, конечно, Этельстан не совершит грубой ошибки. Шотландец уйдет в горы и смирится с потерями. Будут стычки, естественно, будут убитые, но Константин станет выжидать. Если Этельстан сунется за ним в горы, то окажется в бедной местности, где избыток врагов и недостаток провизии, и он вынужден будет отступить. Потом в один прекрасный день Константин поведет армию в земли Этельстана, и тогда-то… – тут он помедлил и посмотрел мне в глаза, – тогда и придет конец Инглаланду.

– Возможно, – с сомнением протянул я. – Но Этельстан всегда способен выставить больше воинов, чем Константин.

– Неужели? – Анлаф помолчал, но, не дождавшись от меня ответа, изобразил свою тонкогубую улыбку. – Скоттам нужно нечто большее, чем Камбрия, – вкрадчиво продолжил он. – Константин хочет сокрушить власть саксов, а для этого ему не помешают союзники.

– Норманны, – ровным голосом сказал я.

– Норманны, даны, язычники. Мы. Поразмысли над этим! Этельстан язычников ненавидит, мечтает их уничтожить и изгнать из своей страны. А вот Константин умнее. Он осознает нашу силу и нуждается в ней. Ему нужны щиты, мечи и копья, и он готов расплачиваться за них саксонской землей. Один король нас презирает, другой привечает. Так за кого мы, северяне, станем сражаться?

– За Константина, – невесело признал я. – Вот только продолжит ли он привечать вас после того, как одержит победу? Он тоже христианин.

Анлаф на мой вопрос не ответил.

– У Этельстана есть теперь единственный шанс, всего один – это перебить всех мужчин к северу от Кайр-Лигвалида, стереть скоттов с лица земли. Но он этого не сделает, так как не сможет. А если бы и смог, его сопливая религия учит, что это грех. Но он именно не сможет. Ему попросту не хватит людей. Этельстан говорит о наказании скоттов, но это будет не наказание, а просто уничтожение. Он сожжет несколько деревень, кого-то убьет, заявит о победе и уйдет. А затем север обрушится на него стаей голодных волков.

Мне вспомнились дракон и падающая звезда и мрачное пророчество отца Кутберта о зле, грядущем с севера.

– Значит, ты будешь сражаться на стороне Константина?

– Он знает, что я хочу получить Нортумбрию, и в конечном счете предложит ее мне.

– Зачем Константину языческий король-норманн на южной своей границе?

– Потому что такой король предпочтительнее саксонского, величающего себя правителем всей Британии. И потому что Константин признает законность моих прав на Нортумбрию. А права эти у меня есть. – Он с яростью посмотрел на меня. – И теперь, после гибели Гутфрита, они стали еще весомее.

– Мне это понимать как благодарность? – с иронией осведомился я.

– Как предупреждение, – холодно произнес Анлаф, поднявшись.