– Сначала развяжите! – потребовал я.

– Ты христианин, старик? – спросил Анлаф у Эдрика, вид у которого был совершенно жалкий. Вопроса он не понял, поэтому посмотрел на меня.

– Он хочет знать, христианин ли ты, – перевел я.

– Да, господин.

– Христианин, – сообщил я Анлафу.

– Тогда пусть его Бог покажет свою силу. Бросьте старика в воду.

Один из приведших Эдрика всадников спешился. Он был верзилой, Эдрик мал ростом. Здоровяк ухмыльнулся, поднял Эдрика и швырнул в бурлящий поток. Падая, разведчик завопил, плюхнулся в бурую воду и пропал. Эгил, младший из нас, соскочил с седла, но прежде, чем он успел прыгнуть, Эдрик показался на поверхности.

– Тут не глубоко, господин! – крикнул он, выплюнув воду.

– Похоже, у его Бога есть сила, – заметил я пригорюнившемуся Анлафу. Для него это был дурной знак.

Но хотя Эдрику удалось перебраться через поток – глубина в основном оказалась по щиколотку, и только в одном месте по шею, – ему сложно было держаться на ногах. Да и на обрывистый и скользкий берег он никогда не взберется. Я обернулся к гребню и крикнул:

– Бросьте копье! Только в меня не попадите!

Из-под листьев вылетело копье, описало дугу и воткнулось в дерн в нескольких шагах от меня. Торольф сообразил, что я задумал, потому что соскочил с коня вперед меня, взял копье и протянул тупой конец брату.

– Лезь вниз, – сказал он.

Эгил спустился с обрыва, хватаясь за копье, которое держал брат, пробрался через камыши и ухватил Эдрика за шиворот:

– Пойдем!

Оба скользили в грязи, но Эдрика удалось благополучно вытащить на безопасное место, где и срезали путы.

– Прости, господин, – проговорил он, подойдя ко мне. – Я забрался слишком далеко, и проклятая девка заметила меня.

– Не важно. Ты жив.

– Ему есть что рассказать! – крикнул Анлаф, развернул коня и жестоко ударил его шпорами.

Мы стояли и смотрели, как норманны втыкают в землю ореховые жерди. Анлаф руководил ими, потом уехал, но прежде презрительно помахал нам.

– Что ты должен нам рассказать? – спросил я у Эдрика, уже закутанного в плащ Ситрика.

– Этих ублюдков тысячи, господин! Не счесть! Роятся словно пчелы. А в гавани полно кораблей – сотни две, не меньше.

– Поэтому они тебя и не убили. Анлаф хотел, чтобы мы знали.

– И они еще прибывают, – добавил Эгил.

Я отправил Эдрика на гребень, а сам со спутниками поехал вверх по течению в поисках удобного места для переправы. Кони сошли с берега, прошлепали через болотистые заросли тростника, потом через поток и наконец взобрались на поле, которое Анлаф выбрал для боя.

Я поскакал прямиком туда, где через реку был перекинут мост, и глянул на север. Если Этельстан примет вызов, то сейчас мы, по моим прикидкам, находимся в двухстах шагах от того места, где выстроится его «стена щитов». Издалека, с поросшего лесом гребня, пустошь казалась почти ровной, с небольшим подъемом к тому месту, где Анлаф соберет своих людей, но с дороги склон выглядел более крутым, особенно слева от меня: здесь пересеченная местность поднималась к западу. Плотная масса воинов, атакующая вниз по склону, обрушится на левое крыло Этельстана с силой молота Тора.

– Я давно молюсь, чтобы мне никогда уже больше не стоять в «стене щитов», – угрюмо сказал я.

– Тебе и не придется, – отозвался Финан.