И тут пришел Стеапа.

* * *

Поначалу мы о появлении Стеапы не знали. Рядом со мной стояли Фолькбальд и Вибрунд. Они отражали натиск разозленных норманнов, жаждущих отомстить за смерть Торфинна. Гербрухт, один из самых преданных моих людей, держался справа и прикрывал меня щитом так старательно, что мне пришлось прикрикнуть на него, чтобы дал мне свободу колоть Осиным Жалом. Мой щит намертво уперся в щит норманна, который пытался нанизать меня на свой меч. Я оттеснил плечом Гербрухта, позволив норманну просунуть клинок между нашими щитами, и подставил заточенное как бритва лезвие Осиного Жала. Противник рассек о него предплечье и отдернул руку. Мясо и сухожилия на ней были срезаны до кости, и я без труда ткнул саксом врагу в ребра. Ему оставалось только бить меня щитом, потому как рука с мечом бессильно повисла. Назад он отступить не мог из-за натиска следующих шеренг, и я удовольствовался тем, что предоставил ему служить для меня живым щитом, пока он истекал кровью из рассеченного предплечья. А потом, перекрывая крики и лязг клинков, послышался стук копыт.

Стеапа прятался на западном холме, среди осенних деревьев, сразу позади разрушенного частокола Бринстэпа. Ему приказано было ждать до тех пор, пока битва не вступит в решающую фазу, когда левое крыло Этельстана окажется прижатым к реке, а враг развернется спиной к западному гребню.

И вот Стеапа пришел, ведя пять сотен доспешных всадников на могучих скакунах. Анлаф рассчитывал использовать пологий склон для атаки на левое крыло Этельстана, а теперь Стеапа набирал разгон по более крутому спуску с холма, чтобы молнией ударить Анлафу в тыл. И люди Анлафа поняли это. Давление на нашу линию ослабело, когда норманны разразились воплями, предупреждая об атаке сзади – атаке, катившейся с холма неотвратимо, как потоп.

– Пора! – вскричал Этельстан. – Вперед!

Воины, уже прощавшиеся с жизнью, воспрянули, увидев спасение, и весь строй западных саксов двинулся вперед завывающей массой.

Всадники гнали коней через ручей. Некоторые перепрыгивали овраг, другие перебирались. По меньшей мере две лошади упали, но атака продолжалась, и поверх нарастающего грохота копыт слышались крики наездников. Почти у всех кавалеристов Стеапы имелись копья, и, приближаясь к тыльной части «стены щитов» Анлафа, они опускали их.

А в строю норманнов воцарился хаос. Во время боя за «стену щитов» оттаскивают раненых, здесь слуги держат лошадей и рассредоточены лучники. И все эти люди, по крайней мере способные двигаться, бросились искать убежища в задней шеренге «стены». Шеренга эта развернулась и лихорадочно пыталась сплотиться, соединив щиты, но перепуганные беглецы вклинивались между воинами, моля о помощи, а потом всадники нанесли удар.

Лошади шарахаются от «стены щитов», но ищущие убежища расстроили стену, создав зазоры, поэтому кони не остановились. Они налетели с яростью ульфхеднар, пронзив строй в тех местах, где существовали прогалы, а копья крушили кольчуги и ребра; лошади вставали на дыбы, молотя копытами перепуганных людей. И «стена щитов» рассыпалась в страхе. Воины попросту бросились спасать свои жизни. Уэссекские конники откинули копья и взялись за мечи. Стеапа, ужасный в гневе, опустил громадный меч, разрубив противника до пояса. Убитый потащился за клинком, когда Стеапа повернул на север, преследуя бегущих врагов. Мы бросились в этот хаос. Противостоящая нам «стена щитов», прежде незыблемая, раскололась, и мы начали резню. Я подобрал брошенный каким-то норманном меч, потому что теперь, когда неприятель разбрелся, прошло время для близкого боя при помощи сакса – время побоища. Бегущие враги поворачивались к нам спиной и погибали быстро. Иные пытались дать отпор, но их сминали яростные преследователи.