– Годится кольчуги чистить, – буркнул он. – А больше ни на что.

– Уксус, – согласился Эгил.

– Этельстан не обрадуется, – вставил Финан.

– Ему вина не надо, так чего огорчаться?

– Он не обрадуется, если ты останешься в Беббанбурге.

– И что же предпримет? – поинтересовался я.

– Возьмет тебя в осаду? – неуверенно предположил Эгил.

– Народу у него хватит, – проворчал Торольф.

– И кораблей, – добавил его брат.

В последние два года до нас доходили слухи о том, что Этельстан строит новые и лучшие корабли. Его дед Альфред создал флот, но суда в те времена были тяжелыми и тихоходными, а вот Этельстан, как говорили, научился делать корабли, которым и норманны могли позавидовать.

Финан смотрел на искры, кружащиеся на ветру.

– Лорд, не могу поверить, что он осадит тебя. Ты ведь дал ему корону!

– Больше я ему не нужен.

– Он в долгу перед тобой!

– И у него есть епископ Освальд, чтобы вливать яд в уши, – добавил я.

– Лучший способ обходиться с епископом, это выпотрошить его, как летнего лосося, – кровожадно заявил Торольф.

Какое-то время все молчали, потом Финан поворошил угли веткой.

– Так что ты будешь делать?

– Не знаю. Честное слово, не знаю.

Эгил отхлебнул еще вина.

– Я бы не стал чистить свою кольчугу этой козлиной мочой. – Он скривился. – Ты дал ответ королю Константину? Разве он не ожидает вести от тебя?

– Мне нечего ему сказать, – отрезал я. Возможно, Константин и ждал ответа, но я полагал, что мое молчание достаточно красноречиво.

– А Этельстан не спрашивал у тебя про него?

– С какой стати? – спросил я.

– Потому что ему все известно, – заявил Эгил. – Он знает, что скотты приезжали к тебе в Беббанбург.

Я уставился на него поверх языков пламени:

– Знает?

– Ингильмундр мне сказал. Он спрашивал, принял ли ты предложение Константина.

Бывает в бою миг, когда ты понимаешь, что все идет вкривь и вкось, что враг перехитрил тебя и вот-вот одержит победу. Именно такое ощущение ужаса, сосущее под ложечкой, ощутил я в тот момент. Я смотрел на Эгила, и мой ум силился переварить сказанное.

– Я подумывал, стоит ли сообщить ему, – признался я, – но он не спросил, и я промолчал.

– Ну так вот – он знает! – угрюмо заявил Эгил.

Я выругался. Я действительно подумывал признаться Этельстану насчет шотландских послов, но решил не болтать. Лучше уж промолчать, чем разбудить спящего хорька.

– И что ты ответил Ингильмундру? – обратился я к Эгилу.

– Что мне ничего об этом не известно!

Я свалял дурака. Выходит, Этельстан все время, пока соблазнял меня богатством, знал про предложение Константина, а я про него не упомянул. Мне следовало догадаться, что лазутчики Этельстана кишмя кишат при дворе Константина, так же как у шотландского короля полно шпионов среди этельстановых людей. И что же думает сейчас Этельстан? Что я намеренно обманул его? И если я заявлю, что не уступлю Беббанбург, он наверняка решит, что у меня на уме союз с Константином.

Я услышал монашеское песнопение и увидел ту же малочисленную группу, что и накануне ночью. Снова ее возглавлял человек с фонарем, торжественно и неспешно обходивший лагерь.

– Мне нравится этот звук, – заявил я.

– Ты тайный христианин, – с усмешкой заметил Финан.