Ольга. Ее зовут не то Фа, не то Ре. Словом, какая-то нота. Она, конечно, не Фа и не Ре, а просто Маша или Клаша, но так она себя называет.

Сомов. Зачем же тебе понадобилась эта Клаша?

Ольга. Мне? Мне показалось, что в нашей жизни чего-то не хватает. Все как будто есть, а чего-то нет. Не хватает молодости. Тебе не кажется?

Сомов. Я никогда об этом не думал.

Ольга. Я уверена, что ты тоже это чувствуешь. Мы оба счастливы, мы даже как будто во многом остались прежними, но одного у нас нет больше — молодости. Молодости, которая бы дала аромат, свет и радость нашей жизни. Вообрази себе на минуту, как было бы хорошо иметь около себя существо, у которого столько надежд впереди и столько веры в свою судьбу.

Сомов. Если я правильно тебя понял, то ты хочешь использовать чью-то молодость себе на пользу, не думая о том, как это отзовется на самой этой молодости?

Ольга (удивленно). Ты подозреваешь во мне дурные намерения? Нет, у меня не такая черная душа: я постараюсь дать ей больше, чем взять у нее.

Сомов. Значит, у тебя потребность не только взять, но и дать?

Ольга. Это само собой придет.

Сомов. А вдруг ты что-нибудь испортишь в человеке?

Ольга. А разве ты всегда думаешь о том, чтобы чего-нибудь не испортить в человеке?

Сомов (после паузы). Я отвечу тебе на это так: если я на мгновение забываю об этом, то всегда потом раскаиваюсь. Ты же… мне кажется, Ольга, ты из тех людей, которые никогда ни в чем не раскаиваются.

Ольга. Неужели не все равно: раскаиваться или не раскаиваться? Испортив что-нибудь — разницы нет. Для меня, во всяком случае, нет.

Сомов. Разница есть, и очень большая.

Ольга. Если ты сам испортил что-то, то жалеть или не жалеть об этом — результат один.

Сомов. Лучше жалеть. (Пауза.) Тут между нами большая разница: мы, мужчины, всегда чувствуем себя хозяевами положения…

Ольга. Но ты не хозяин положения.

Сомов (не понимает ее намека). В душе я уверен, что да.

Ольга (продолжая намекать). Ты себя обманываешь.

Сомов (продолжая не понимать). И будучи хозяином положения, я не могу допустить мысли, что…

Звонок у входной двери. Ольга идет открывать.

Сомов быстро уходит в дверь столовой. Входит До.

Ольга. У меня были сомнения, что вы придете. Я вас очень плохо слышала в телефон. Я рада, что вы здесь. Садитесь.

До (раздеваясь). Я тоже вас плохо слышала. Вы звали меня к пяти?

Ольга. Да. Мы сейчас выпьем чаю. Дайте мне рассмотреть вас. Я вас так мало видела тогда.

До (садится у пианино). А я хорошо видела вас. Я на вас во все глаза смотрела.

Ольга. Какие у вас волосы! Что вы делаете с ними, что они такие красивые? Или они сами по себе такие? У нас здесь стало светлей от них. (До смотрит на Ольгу, не опуская глаз. Ольга немного смущается.) Мы сейчас будем пить чай. Я только что вернулась. (Вынимает из стеклянного шкафика чашки, электрический чайник, сахарницу.) Из окна вагона я видела снег. Настоящий глубокий снег. Вы бегаете на лыжах?

До. Конечно, бегаю.

Ольга. Как хорошо было бы поехать на неделю куда-нибудь в горы, целый день бегать по снегу, вечером у камина книжки читать. Мне сказали ван Дайны, что вы играете на рояле?

До. Очень плохо. И плохо пою.

Ольга. Зачем вы так говорите? Никогда не надо говорить, что вы делаете что-нибудь плохо.

До. Я очень плохо пою и очень плохо бегаю на лыжах. (Ольга смеется.) Туся и Ян говорят, что я все делаю плохо.

Ольга. Кто это?

До. Они живут в доме, где и я. Он — художник.

Ольга. Талантливый?

До (кивает головой). Только ему ничего не удается. Он все делает хорошо, но ничего из этого не получается.

Ольга.