Мэрион Зиммер Брэдли. Повелительница ястребаДаркоувер - 3
Часть первая«“Соколиная лужайка” на холмах Киллгард»
1
Ромили так устала, что едва держалась на ногах. Луга, расстилавшиеся за порогом, скрывала сумеречная мгла. В доме тьма; редкие тусклые полосы света, сочившиеся из подвешенной к балке лампы, да золотистые, с черными точками‑зрачками глаза хищной птицы – дикие, пылающие гневом – вспарывали мрак. Вот ястреб опять повел головой, отвернулся, замер. Скрипнув, качнулась лампа. «Испугалась до смерти. Это не ненависть. Страх. Только страх… Даже вздрагивает от испуга…» Собственно, то же самое Ромили могла сказать и о себе – недавний гнев был рожден ужасом. Отсюда и необоримая слабость в теле. Девичьи глаза вспыхнули, готовые в ярости сжечь грязную солому, разбросанную по полу. Это последнее желание пришло извне – не от ястреба ли? Следом, вдогон, ненависть, безрассудная готовность. Ромили вытащила из‑за пояса острый нож и осторожно вырезала из лежащей рядом туши жирный кусок – в то же мгновение ее бросило в дрожь, она едва справилась со стремлением в который раз наброситься на ремешок, спутавший ее ноги. Ее? Или птицы? Скорее бы истерзать в клочья этот привязанный, к балке кожаный ремень, лишивший ее свободы. Чье это желание – ее? Или ястреба? Птица моргнула, ударила крыльями. Ромили невольно отпрянула, кусок мяса упал на солому. И вновь смешались в душе собственная усталость и гнев и безумный ужас, испытываемые птицей. Словно этот ремень – Ромили въяве ощутила прикосновение холодной полоски кожи к своей ноге – и ее держал в неволе. Хотелось изо всех сил рвануться, клюнуть, истерзать эти предательские путы. Ромили с трудом подняла кусок мяса, попыталась очистить его, однако новая волна чужих мыслей затопила сознание девушки. Она со стоном закрыла глаза руками. Как переживания ястреба стали частью ее существа? Почему Ромили не могла избавиться от ощущения, что это она неистово бьет крыльями? Бьет, бьет!.. В первый раз она испытала подобное наваждение более года назад – тогда, пораженная, испуганная, она бросилась в луга. Мчалась как безумная, пока не споткнулась и не полетела на землю у самой пропасти. Совсем недалеко от стен замка «Соколиная лужайка», что на холмах Киллгард… Там, внизу, на берегу Кадарина, торчали острые скалы. Ей не следует позволять проникать в ее сознание чуждым ощущениям; следует помнить, что она человек, что ее зовут Ромили Макаран… Девушка усилием воли восстановила дыхание – для этого пришлось припомнить заклинания молодой лерони[1], которая как‑то поделилась с ней своими тайнами. Говорила почти на бегу, торопливым шепотком, перед самым возвращением в Башню Трамонтана. Слова сами собой всплыли в сознании. «У тебя редкий дар, девочка, одно из самых невероятных чудес природы, наделившей тебя лараном[2]. Не знаю, почему твой отец так возражает против того, чтобы подвергнуть испытаниям тебя, твоих сестер и братьев! Почему он не желает, чтобы вы овладели этим даром, научились им пользоваться? Я уверена, ему отлично известно, что необразованный в телепатии человек представляет огромную угрозу как для самого себя, так и для всех окружающих; ведь твой отец тоже в полной мере наделен этим даром». Ромили догадывалась, что лерони лукавила – им обеим хорошо было известно, в чем причина, однако вследствие дочерней почтительности не смела говорить об этом вслух, а вот зачем молодая колдунья прикидывалась несведущей, было непонятно. Лорд Макаран не отказал ей в гостеприимстве; когда же посланница сообщила о цели визита, хозяин замка сдвинул брови… – Мои дети не будут подвергнуты проверке на наличие ларана. |
