Ей было холодно, как на Аляске.
Хэнк тяжело опустился на стул возле кровати. На нем все еще оставалось лишь узкое полотенце. Концы этого махрового кусочка ткани раздвинулись, обнажив упругое, загорелое бедро, и Рэйчел невольно захотелось прикоснуться к этой гладкой коже.
– Измерь температуру, – устало сказал Хэнк.
Злясь на себя за то, что так легкомысленно увлеклась его бедрами, Рэйчел схватила термометр и вставила его в рот. Не в силах больше выдерживать ее взгляд, Хэнк отвел глаза. Чувствует, себя виноватым, подумала Рэйчел и поняла, что это отнюдь не радует ее.
С трудом, поднявшись со стула, как будто все его тело было налито свинцом, Хэнк подошел к окну. Его уныние огорчало ее. Она пыталась возненавидеть его, но не могла.
Хэнк всегда производил впечатление человека, уверенного в себе и способного вынести любые испытания. Он всегда действовал энергично, в его теле чувствовалась мощь.
Но теперь он выглядел так, будто жизненные силы покидали его. Она с сочувствием взглянула на него, и с ее губ слетел слабый стон.
Возможно, он думал о будущем. Сначала им придется продать дом, а он обожал «Пинк Стоунз». Не это ли так подавляло его?
Однако Рэйчел не заботила судьба их обиталища. Ее пугала та жуткая пустота, которая поселится в ее сердце с уходом любимого.
Она знала, что все еще привязана к Хэнку, несмотря на то, что ее мнение о нем так сильно изменилось. Невозможно резко оборвать поток тех чувств, которые на протяжении многих лет наполняли твою жизнь. Черт побери, ведь они знали друг друга еще с подросткового возраста и были верны друг другу... До недавних пор.
Рэйчел прикрыла ладонью глаза. Ей потребуется вечность, чтобы залечить эту рану. Уже сейчас ее сердце ныло от нестерпимой боли, а в голове беспорядочно толпились путаные мысли.
Внезапно она почувствовала, как термометр выскользнул из ее рта и, открыв удивленные и грустные глаза, увидела, что Хэнк склонился над ней и вертит его в руках.
– Посмотрим, что с твоей температурой, – протянул он низким, хрипловатым голосом, который влился в ее кровь горячей лавой, поднимая в ней волну неуместной чувственности. Лицо Хэнка было так близко, что Рэйчел ощущала его дыхание.
– Температура нормальная, – заявил он.
– Не может быть, – удивилась она. – Я чувствую себя отвратительно.
– Можешь проверить.
Рэйчел взглянула на серебристый столбик ртути. Температура была нормальной. Кстати, в горле уже не першило, да и насморк прошел. Рэйчел только что осознала, что за все это время ни разу не высморкалась. Видимо, простуда отступила перед страданием, куда более сильным.
– Странный способ лечения гриппа, – пробормотала она.
Хэнк выпрямился. Наваждение рассеялось.
– Хочешь спать, или готова выслушать меня? – спросил он, расправив плечи, как будто был уверен в своей правоте.
– А ты думаешь, что я смогу спокойно заснуть после всего, что случилось? – фыркнула она.
– Не думаю. Я расскажу тебе все по порядку, но только при условии, что ты воздержишься от саркастических замечаний, пока я не закончу, – проговорил он пугающе отчужденным тоном.
Казалось, что шок сделал Рэйчел другим человеком. Неужели это она извергала потоки ругани и вопила, как раненая тигрица? Но это он довел ее до животного состояния!
– Извини, я не могла сдержаться. Я чувствовала...
– Понимаю, – перебил он, будто боялся, что она снова скажет что-то ужасное.
На глазах Рэйчел выступили предательские слезы. Откуда ему знать, как тяжело ей терять любимого мужчину? Откуда ему знать, что она чувствует, потеряв веру в него? В ее жизни не осталось ничего хорошего. |