– У меня дела.

– Да, иди.

Все было кончено.

– Не могу поверить! – Беи натянул поводья, и коляска «становилась у ворот миссии.

– Прошу тебя, Бен! – Тори сглотнула слезы. Это ужасно – ей все время хотелось плакать, – Сегодня после обеда он встречался со своим адвокатом.

– Я знаю. Я был уверен, что Спенс тебя любит.

– Ну что ж, я должна найти в себе силы смириться с этим. – «И найти силы жить дальше, изо дня в день – без него».

Бен помог ей выйти из экипажа и задержал ее руку в своих ладонях. Тори подняла взгляд и смотрела на него почти с нежностью – он такой заботливый, такой хороший друг! Бен улыбнулся, морщинки собрались в уголках голубых глаз.

– Послушай, когда все это закончится… Ваш чертов развод, я имею в виду. Знаешь, я сделал кое-какие вполне удачные вложения… хотя я и не так богат, как наш друг Спенс Кинкейд, Так вот, если ты согласишься выйти за меня, я буду горд и счастлив.

Тори покачала головой и отступила назад:

– Спасибо, Бен, но ведь ты не любишь меня.

– Ты мне очень нравишься. – Он улыбнулся, и сердце Тори дрогнуло. Такая мальчишеская улыбка, такой верный друг…

– Ты мне тоже нравишься. – Она погладила его по щеке. – Но у нас ничего не выйдет. Ты достоин лучшего. И когда-нибудь ты встретишь свою женщину, которая будет жить и дышать только ради тебя. И скажи мне: что мы все будем испытывать, когда Спенс придет навестить ребенка? Нет. Я не могу так поступить с тобой. Спасибо тебе, но ты ведь знаешь – я люблю его и буду любить всегда.

– Мне почему-то кажется, что все у тебя будет хорошо. – Бен поцеловал ее ладошку, и Тори показалось, что он почувствовал облегчение, когда она отказала ему.

Глава 28

Оливия поставила бутылку шампанского в ведерко со льдом. Прозрачные кубики звякнули, Он опять опаздывает. Но теперь это не важно, потому что это в последний раз. Отныне она будет хозяйкой положения. Не удержавшись, Оливия тихонько хихикнула, представив лицо Джека, когда он узнает, что ока раскрыла его тайну.

– Похоже, ты сегодня в прекрасном настроении дорогуша.

Оливия вздрогнула. Он опять напугал ее.

– Я велела Гарри предупредить меня, когда ты придешь.

– А я вошел через черный ход.

Да, ведь у парадного дежурит чертов репортер из «Обсервер» и еще люди Кинкейда. Ничего, ничего, скоро она от них избавится. И от самого Кинкейда тоже.

– Что же ты, Джек, входи, милый.

– А где все? – Джек медлил на пороге.

– Девочки наверху. Вяжут в основном; сам понимаешь, в последнее время у нас мало клиентов.

– А твои сторожевые псы?

– Им не понравилось работать, не получая денег. – Оливия сжала кулаки. Но ничего, скоро она опять будет богата, и псы приползут на брюхе… – Помоги мне, милый, ты же знаешь, я не умею открывать шампанское.

– Чего ты хочешь, Оливия? – Слеттер не двигался с места.

– Сейчас я хочу шампанского.

Несколько секунд Джек пристально разглядывал ее, потом наконец вошел.

– Мы что-то празднуем, дорогая? – спросил он, беря бутылку.

– Я праздную, милый.

Он держал в руках бутылку, капельки воды блестели на толстом стекле. Оборачивая горлышко салфеткой, Слеттер спросил:

– Ты мне скажешь, что именно мы празднуем, или я должен догадаться?

– Всему свое время, милый.

Она смотрела на него и удивлялась – как легко этот человек обманул ее, да и не только ее.