Отпустив сотрудников, я доложил Фаттахову и Костину о показаниях Челадзе, о направлении в Челны оперативной группы для задержания Алика. Костин, выслушав меня, приказал возвращаться в Казань, оставив вместо себя Гаврилова.

Утром я выехал в Казань.

За два дня до выезда в Елабугу мне позвонил заместитель начальника по оперативной работе следственного изолятора Цветаев.

— Как дела? — поинтересовался он у меня. — Жив ещё?

— Ну, у тебя и шуточки, товарищ Цветаев, — сказал я. — Столько лет я знаю тебя и никогда не могу отгадать, шутишь ты или нет.

— Виктор, вчера поднял человечка из-под Лобова, интересную историю рассказывает. Говорит, что Лобов через уголовников вышел на кого-то из людей в Казани и пообещал заплатить им большие деньги, если они завалят тебя до его суда.

— Скажи, Цветаев, это серьёзно или так, сквозняк? Он ведь и раньше обещал со мной разобраться, помнишь, ты сам мне об этом говорил?

— Мне трудно судить об этом. Источник считает, что Лобов принял это решение вполне обдуманно, и, по-моему, есть все основания считать, что это достаточно серьёзно. Кстати, мы перехватили адресованную ему записку с воли от его ребят из Елабуги. Те тоже хотят завалить всех вас при въезде в Елабугу. Лобов сейчас хочет признаться ещё в совершении ряда убийств. В частности, убийства Стилета и шурина он намерен повесить на покойного Пуха и Гаранина. Они считают, что ты обязательно на это поведёшься и сам приедешь в Елабугу. Там они и хотели разобраться с тобой.

— Похоже, есть люди, которые за деньги готовы меня завалить. Интересно было бы узнать, кто это такие и что они из себя представляют.

— Пока это всё, Виктор. Слушай, ты ничего не слышал о Хабибуллине, ну, о том, что завалил Галиакберова, то есть Шамана? Я слышал, его выкупили ребята прямо из зала суда в Москве?

— Как это выкупили? Ты это о чём? — спросил я его.

— Я слышал, что Верховный суд России освободил его прямо в зале суда.

— Посмотрим, может, это только люди болтают. Я в это не верю, — произнёс я и положил трубку.

Находясь в Елабуге, я встретился со своим человеком. Он не был «вором в законе», но был довольно авторитетным человеком, с чьим мнением считались многие преступники, проживавшие в этом районе республики.

Договорившись с ним о встрече, я приехал к нему поздно вечером. Он жил один в небольшой комнате малосемейного общежития. Мы сидели с ним на кухне и вспоминали те дни, когда познакомились. Постепенно наш разговор коснулся и настоящего времени.

— Ты, Виктор, особо не светись, сейчас не то время. Недавно у меня были люди, которые подписались под твою ликвидацию. Им, похоже, нормально заплатили, и они будут тебя теперь пасти до тех пор, пока не выполнят заказ.

— Слава, кто меня заказал? Лобов? — задал я ему вопрос.

— У нас такие вопросы не задают, — сказал Слава. — За такой вопрос могут пятаки положить на глаза. Скажу одно, это люди серьёзные, не мальчишки какие-то. Говорят, что Лобов готов подписаться ещё под убийства, будет выезд в Елабугу, здесь всё и решится.

Я сидел и молчал, не зная, что сказать по этому поводу. Существует негласный закон работы оперативных служб, которая сводится к проверке достоверности получаемой оперативной информации, суть её такова, что информация, полученная от источника, не может считаться абсолютно верной, если она не подтверждена из других источников.