– Паш, ты не понимаешь, к чему эта их «доброта»? Похоже, нас завтра все таки казнят…

Я промолчал и не подал вида, но про себя испытал огромное облегчение. Ну, вот и хорошо! Давно пора. Сколько мне здесь еще мучиться?

– Ой, а у тебя «дар» мерцает! – Петр кивнул на мою грудь – Правда, совсем, совсем слабенько…

– Сам вижу – буркнул я, вытираясь льняным полотенцем – но дара я больше не чувствую.

– Что же у инквизиторов пошло не так?

Риторический вопрос. И не по адресу. Да и какая теперь в общем то разница?

– Кстати, а какой родовой дар у Стоцких? – поинтересовался я, натягивая рубаху.

– Скорость – мгновенно ответил Южинский – У твоего батюшки был даже девиз, дарованный императором. «Быстрота и натиск». Ах, какой рывок ты совершил к гальским флешам под Смоленском! Я и моргнуть не успел, а ты уже возле третьей батареи, рубишься с канонирами.

– И надолго я так мог… ускоряться? – прислушался к себе, но ничего в теле Стоцкого не отозвалось.

– Пару минут. Это родар…

– Прости что?!

Мне показалось, что я ослышался. Чем дальше, тем больше с эти их даром странностей.

– Родовой Дар. Родар, если сокращенно – Южинский ополоснулся чистой водой, и тоже начал одеваться – Его, кстати, можно развивать всю жизнь.

– А у тебя он какой? – мне просто стало любопытно, в чем особенность Пети и его рода. Красивый парень, но не сказать, чтобы качок. Явно не силач. Голос тоже вполне обычный.

Южинский покраснел, как девица.

– Я… хорошо чувствую животных. Мне послушны собаки, лошади, другие домашние животные. А из диких только небольшие – если они меньше лисы.

– А медведя позвать можешь?

– Что ты! – рассмеялся Петя – Управлять таким крупным и диким животным – это нужно быть главой рода! И много лет упражняться, развивая в себе дар. Ах, какая у нас псарня! – и вдруг осекшись, посмурнел – была…

– Почему была?!

– После моего ареста, отцу было велено немедленно отправиться в подмосковное имение. Вроде и нет официальной ссылки, но с императором не поспоришь. И он был вынужден продать свору наших гончих. А ведь столько сил на них было положено…

Воцарилось молчание. Петя тяжело вздохнув, сел на свою койку и уставился невидящим взглядом в темное окно, замазанное краской.

В этот вечер мы больше практически не разговаривали. Петру, судя по тяжелым вздохам, доносящимся с его койки, было плохо, но он крепился, не желая показывать передо мной свою слабость. А я его больше и не дергал своими расспросами, понимая, что ему сейчас совершенно не до них. Так незаметно и уснул, мечтая снова увидеть во сне жену и дочерей. Но видно не судьба…

* * *

…Железный засов загромыхал, прерывая тревожный сон, и ранним воскресным утром нас с Южинским наконец то повели на казнь.

Утро было на удивление солнечным, видимо Прохор маленько ошибся со своим прогнозом. Мы пришли на какой то клочок земли внутри крепостной стены, заметенный снегом. Впрочем, сейчас снег здесь был грязным, потому что смешался комьями земли. Нас с Петром поставили спиной к стене, перед двумя свежевырытыми могилами. Так надо понимать, они нас здесь заодно и закопают, как безымянных зэков – без крестов и гробов, просто землицы поверх савана присыплют и к лету следа от наших могил не останется.

Напротив нас, в шагах тридцати выстроилась шеренга из восьми солдат под командованием молодого белобрысого офицера. Было что то знакомое во всем этом показном антураже, что то такое крутилось в моей памяти, я о подобном читал, но давно, еще в школе… Мою попытку вспомнить прервало появление Гирса.