Наконец, до майора доходит, что его нотации никто не слушает, и он резко замолкает. В кабинете воцаряется тишина. Начальство держит показательную паузу, но я продолжаю переживать за Петю. А Южинский погружен в свои мысли и как будто вообще не с нами.

– Довожу также до вашего сведения, что в предписании особо отмечено, чтобы сотрудники тюрьмы всячески препятствовали вашему намерению довести себя до истощения и смерти посредством голодовки.

– Есть опыт насильственного кормления?

Мой вопрос не вызывает бури. Майор откидывается на стуле, допивает чай.

– Бульон через нос хотите спробовать?

– Не стыдно мучать арестантов? – вопросом на вопрос отвечаю я. И опять не удается спровоцировать конфликт.

– Помилуй Бог, я? Мучать? Да сами себя в ад отправили, когда злоумышляли на убийство царской семьи! Или скажите, Рылеев не просил Каховского проникнуть во дворец и убить помазанника?!

– Каховский отказался! – вскинулся Южинский, но тут же замолчал, опустил глаза в пол.

– А ежели бы не отказался? Кровь невинных детишек, как отмаливать стали бы?

О как заговорил. И этот аргумент явно подействовал на Петю. Он совсем сник.

– Впрочем, суд и следствие уже свое слово сказали – майор развел руками – Беседовать тут не о чем. Я же еще раз говорю – никаких покушений на самоубийство! Надзиратели будут следить за вами Всякая попытка бунта во вверенной мне тюрьме будет подавлена, и нарушители порядка усмирены!

Майор опять продолжает что то вещать, а я теперь усиленно обдумываю тему с голодом. Незаметно выкинуть еду – не проблема, но тюремщики все равно спохватятся, когда у меня начнутся голодные обмороки. Надо этот важный момент обдумать.

– Вы меня не совершенно слушаете, Стоцкий, проявляя крайнее неуважение к чиновнику, назначенному самим государем!

– Извините, задумался. И в мыслях не было вас оскорбить – честно признаюсь я на возмущение майора.

Тот недовольно поджимает губы и приказывает конвою.

– Уведите заключенного Южинского. А Стоцкого оставьте, я с ним еще побеседую.

Господи, дались ему эти профилактические беседы! Кому они нужны. Заняться чтоли нечем?! Но стоит конвойным уйти, как наш разговор неожиданно приобретает другое направление. И тон у майора тоже меняется – куда только девается его суровость.

– Павел Алексеевич, вы совсем меня не узнали?

– А мы знакомы? – уточняю я, а у самого мурашки забегали по спине. Вот сейчас меня и разоблачат…

Глава 10

Майор укоризненно покачал головой.

– Неужто презираете меня за то, что я служу теперь начальником тюрьмы и охраняю особо опасных преступников?

– Да, господь с вами, я никогда не страдал ханжеством! – искренне возмутился я – Тюремщик это всего лишь работа, и порядочный человек честно выполняющий свой долг, достоин только уважения.

– Тогда почему? Я еще могу понять, когда вы при жандармах делали вид, что мы не знакомы, но сейчас, когда мы одни?

И вот что я должен этому человеку ответить, если даже понятия не имею, что их со Стоцким связывало? Может, у них просто шапочное знакомство, которое ни к чему не обязывает, а может, их имения расположены рядом, и они сто лет друг друга знают. Или майор, вообще когда то дружил с отцом Павла? Но отвечать ему что то нужно. Чем дальше я медлю, тем больше у него подозрений.

Тяжело вздохнув, я медленно отхожу к скамье и сажусь на нее, вытянув ноги.