Пес надвинулся на Крыса:

    – Кто тебе позволил…

    – А она не член вашей семьи! – нахально заявил Крыс. – И я ее не обижал!

    Он оскалил острые зубы. Пес не остался в долгу и тоже показал зубы, правда, не такие острые, но гораздо более внушительные. Убедительная демонстрация Пса подействовала – Крыс снова юркнул под стол и затаился.

    Домовушка вылил на Лёню стакан холодной воды. Лёня застонала.

    – Кто это был? – спросила она слабым голосом.

    – Ухажер твой бывший, кто ж еще, – пояснил ей Домовушка с готовностью. – Ты б его не слушала. Не справиться тебе с ним, слабосильна больно. Оставляй здесь.

    – Да, да, конечно, – кивнула Лёня и с трудом села. – Ни за что!.. – Она передернулась от отвращения.

    – Лёнечка! – взвыл Крыс, но из-под стола не вылез.

    Зато из своей паутины вылез Паук.

    – Мне кажется, – сказал он с сомнением в голосе, – Лада что-то такое говорила… Когда работа близилась к завершению…

    – Что, что Крыса надо оставить у нас? – спросил я.

    – Нет, про ловушку. Что ее надо будет каким-то образом свернуть, когда все хронофаги будут уловлены. Эта лента внутри полая, и…

    – Умница! – умилился я, мгновенно поняв гениальный – я не боюсь этого слова! – замысел Лады. – Конечно! Вывернуть наизнанку! Хронофаги окажутся внутри, как в мешке!..

    Мы быстро проделали этот опыт. Лёня, сидя все еще на полу, с интересом следила за нами.

    Хронофаги оказались в хрононепроницаемом контейнере. По виду контейнер напоминал чулок. По верхней кромке чулка Лада продела нитку, чтобы затянуть вход в ловушку.

    – Ой, да это ж она свой чулочек приспособила! – воскликнул Домовушка расстроенно. – Я ей в ту зиму… уж не знаю, в какую теперь, но в зиму ей вязал, в сапоги чтобы, ножкам чтобы тепленько… А она и не носила их даже… И вон что удумала.

    – Пригодились, значит, – поучительно заметил Рыб. – Я бы на твоем месте радовался.

    – А я и радуюсь, – кивнул Домовушка. Но голос его звучал по-прежнему печально.

    Затянув нитку потуже, мы повесили плотно набитый хронофагами чулок на прежнее место. На гвоздик, вбитый в притолоку. Я торжественно распахнул форточку в кухне и отправился открывать все остальные форточки.

    – Ну я пойду, – сказала Лёня, приветливо кивая всем нам и опасливо косясь на Крыса. – Если можно…

    Она замялась, и заботливый Домовушка, превратно истолковав ее замешательство, сказал:

    – Да вон, по коридору прямо, что, Пес и не озаботился показать?

    – Да нет, – окончательно смешалась она, краснея. – Я не про туалет, я про… Ну вы мне все очень понравились, если честно. Когда к вам привыкаешь, и не страшно вовсе. Можно я к вам буду иногда заходить?

    Мы дали свое позволение, и Лёня, еще раз попрощавшись со всеми, кроме Крыса, ушла.

    Крыс сидел под столом, надувшийся.

    Каша сварилась, Домовушка раскладывал ее по тарелкам в соответствии с давно изученными вкусами домочадцев, сдабривая ее кому молоком, кому – маслом.